Гибель титанов ч.1

— Благодарствую, говорю, дядька! — умильно улыбнулся ему Владимир. — Давай я и завтра буду дрова таскать!

* * *

В то же самое время. Константинополь.

Солнышко уже грело почти по-летнему, а в столице мира все шло как всегда. И нового ничего не происходило, что не могло не радовать. Купцы торговали, мастера работали, а сенаторы прожигали жизнь в погоне за все новыми и новыми удовольствиями. Война шла где-то очень далеко отсюда, и тут о ней знали только от немногочисленных беженцев и купцов. Императрица Мартина металась от одной группировки аристократов к другой в надежде укрепить свою шатающуюся власть. Император Константин задыхался от кашля и харкал кровью, как и все последние лет семь. А молодой август Ираклий как был пустым местом, которым крутила как хотела многоопытная мать, так им и оставался. Все шло без особенных треволнений, а Коста с годами начинал ценить стабильность. И ему даже грустно порой становилось от того, что эта самая стабильность очень скоро полетит ко всем чертям. И не только он станет тому виной. Такова суровая судьба, которая карает народ ромеев за его неверие и грехи. Так говорили святые отцы, и у пана майора не находилось аргументов против. Он смотрел вокруг и соглашался с тем, что слышал с амвона. Грешников в Константинополе было, пожалуй, больше, чем людей. Такая уж в столице жизнь, она полна соблазнов.

Он остался один. Миха на быстроходном дромоне, на котором имелось две мачты с кучей парусов, поставленных по словенскому обычаю, умчал в Италию. Он привезет оттуда главное действующее лицо предстоящего мероприятия. Они вот-вот должны вернуться, потому как остальные актеры уже находились здесь, работая грузчиками в порту, притворяясь матросами из Александрии и Далмации, или просто купцами из земель франков. В Константинополе сейчас сложно отличить человека приличного от подозрительного жулика. Уж больно много всего изменилось. Арабы стали великими воинами, а лесовики-склавины — моряками. Каких только чудес не случается. Потому-то и не обращают внимания на пришлых в великом городе. Ведь их тут всегда было без счета. Просто плати вовремя подати и веди себя тихо. Тогда к тебе и вопросов не будет. А уж если местному стражнику-равдуху к воскресному дню в потную ладонь пару кератиев сунешь, или гривенник словенский с дыркой, так и вовсе отлично.

Коста уже переговорил с парой жилистых мужиков, которые притворялись словенами из Коринфа, пришедшими на заработки… Тьфу ты! Такую дичь язык Косты даже выговаривать отказывался. Но факт оставался фактом. Окрестности всех крупных городов Греции плотно обняли мелкие княжества-склавинии, а константинопольские императоры смотрели на всё это безобразие с полнейшим равнодушием. Раз уж великий Ираклий, разбивший персов, не сумел выгнать дикарей со своих земель, то его никчемным потомкам это и вовсе было не по плечу. Да они и не пытались, ведь у них полыхала огнем войны вся южная граница. Склавины пахали землю, растили виноград и оливу, поставляли наемников и даже пытались торговать. Они начинали вести себя как почти приличные люди, деды которых пришли на эту землю с оружием в руках, а отцы уже родились здесь. Они бойко лопотали по-гречески, иногда и вовсе без малейшего акцента. А жаркое местное солнышко делало их порой неотличимыми от ромеев откуда-нибудь с севера. Две сотни человек на четыреста тысяч горожан — это же капля в море, а потому Коста оставался спокоен. Его знали в лицо лишь те двое.

— Хозяин! — счастливый Миха, который за время путешествия малость потерял свой сытый лоск, бросился к столику в их любимой таверне и потянул на себя блюдо с жареными дроздами, фаршированными грушами и инжиром. Кувшин с охлажденным хиосским он тоже не оставил без внимания, а поскольку кубок на столе был всего лишь один, то он воспользовался именно им.

Коста поморщился и приглашающе махнул рукой своему другу и человеку, которого ждал весь последний месяц. Легендарный Волк, гроза мелких склавинских архонтов. Каратель, пустивший под нож не один десяток разбойных родов. Пес государев, спаливший столько деревень, что аварский каган на том свете только завистливо вздыхал, восхищаясь его свирепым нравом. В общем, на Косту через стол смотрела сама воплощенная смерть, которая в этот раз почему-то решила проявить несвойственное ей дружелюбие и приветливо скалила свой щербатый рот. Пан майор слегка поежился, чуя на себе пытливый взор одного из самых опасных людей в этой части мира. Даже Вацлав Драгомирович выглядел малость поприветливей.

— Эй! — крикнул Коста. — Еще два кубка и кувшин вина. И пирог с рыбой! И свежие лепешки! Короче, неси все, что есть! Люди с дороги.