Гибель великого города

Весь город занят делом, никто не предается праздности. А тот, кому более других следовало погрузиться в дела, бродит бесцельно по безлюдному берегу, подавленный и растерянный. Разве он стал слабым? Или старым? Сколько же ему лет? Он мог быть уже отцом юноши. Он мог иметь нескольких сыновей; пусть их родили бы разные матери, но это были бы его дети, его плоть. А Вени? У него могла быть такая же дочь и тогда он заботился бы не о себе, а о потомстве, и сейчас, в эти годы, его сердце не испытывало бы горького беспокойства… Стремление к власти и к красивым женщинам всегда отвлекало его…

Манибандх представил себя беззубым старцем, который бродит на подгибающихся от дряхлости ногах среди груд драгоценных камней и золота… Неужели он действительно стареет? И золото, то самое золото, которое он добыл для себя, теперь погубит его самого? Значит, он и за деньги не достанет не достанет себе прелестницу?

Нет! Манибандх никогда не знал поражений! И на этот раз не будет побежден. Его обуяла жажда борьбы.

— Сайндхав! — властно крикнул Манибандх, взойдя на колесницу. — Вези во дворец Амен-Ра!

Под грозным окриком господина Сайндхав съежился. Заметив это, Манибандх улыбнулся. Как случилось, что он, первый человек в городе, оказался в сетях недостойной интриги, подобно простому смертному?

Когда-то… Нет, прочь воспоминания! Если их нельзя выбросить из головы, пусть навечно они будут запрятаны в тайниках памяти. Никогда больше он не увидит черного дыма унижения!

Зазвенев колокольчиками, колесница резко остановилась перед дворцом Амен-Ра. Стоявший у ворот раб побежал обрадовать хозяина известием о прибытии столь важного гостя. Амен-Ра вышел навстречу и почтительно приветствовал самого богатого купца Мохенджо-Даро. Когда они оба сели, Амен-Ра с улыбкой сказал:

— Не кажется ли вам, высокочтимый, что жизнь в великом городе течет слишком скучно? Вы знаете, я человек подвижный, люблю перемены и разнообразие. Обычно я поглощен делами, и о себе подумать некогда, но теперь, хвала всевышнему, находится время для отдохновения.

— Желать перемен естественно для всякой живой души, — засмеялся Манибандх, — в особенности для такого мужественного и сильного человека, как вы.

— Сила есть признак жизни, — самодовольно сказал Амен-Ра. — Но она не терпит бездействия. Чего же мы ждем, высокочтимый? Говорят, в окрестных лесах можно прекрасно поохотиться. Я хочу лучше узнать эту страну. Вы говорили, что и соседствующие с вами народы не уступают великому городу в ремеслах и земледелии?

— Да, почтенный Амен-Ра. Судите сами, у нас такая же пшеница, как в Хараппе, мы привезли её оттуда.

Бросив на Манибандха многозначительный взгляд, Амен-Ра неожиданно спросил:

— Скажите мне, высокочтимый, неужели все эти народы сторонники равенства среди людей?

— Нет, не все, почтенный Амен-Ра. У каждого народа свои обычаи, но все они чтут нашу веру и обычаи, торгуют с нами.

Амен-Ра обрадовался.

— Это хорошо, высокочтимый! Но такая их независимость со временем станет губительной для вас.

— Губительной? — пренебрежительно протянул Манибандх. — Вы ошибаетесь, почтенный Амен-Ра. Никто в мире не дерзнет поднять глаз на Мохенджо-Даро! Мохенджо-Даро — самый славный и великий город на земле!

Манибандх с удовольствием рассматривал красивых рабынь, принесших блюда. Рабыни пододвинули стоянки, поставили на них блюда и, сняв драгоценные покрывала, с поклоном отошли. По залу распространился аромат плодов.

— Угощайтесь, дорогой гость! — почтительно предложил Амен-Ра.

Они принялись за еду. Рабыни быстро, бесшумно подавали все необходимое. Одну из них Амен-Ра знаком послал во внутренние покои. Вернувшись, она сообщила:

— Господин! Рабыня исполнила ваше повеление! Танцовщицы идут!

— Это все, чем я могу вас порадовать в своем доме! — сказал Амен-Ра. — Вас не ждут здесь богатые дары. Откуда возьмутся у старика сокровища!

Явились танцовщицы. Весь их наряд составляли узкие набедренные повязки и тонкие полоски материи, едва прикрывавшие их округлые груди. Танец прекрасных египтянок был безыскусен и прост, но нагота их разжигала сладострастие в старом Амен-Ра. Танцовщицы, чувственно изгибаясь, двигались в такт египетской музыке, иногда кто-нибудь из них звонко ударял в ладоши, и раздавался напев на чужом языке.

Сердце Манибандха вдруг загорелось, он увидел среди танцовщиц совсем юную девушку, похожую на распускающийся бутон. Тот, кто видит в женщине венец красоты, не находит предела, своим любовным миражам…

— Изумительно! — восхитился Манибандх. — Хвала вам, почтенный Амен-Ра. Вы обладаете сокровищем из сокровищ! Вы никогда не говорили мне о нем.

— Прикажете положить к вашим ногам?

— Кто она, почтенный Амен-Ра?

— Это шнин[16] среди всех моих рабынь!

Танцовщицы удалились, а Манибандх все думал о чудесной девушке-лотосе. В этом цветке, рожденном в грязи болота, трепещет чарующая красота.