Гибель вермахта

Кребс был образцом командира-штабиста, то есть офицера, всегда находящегося в подчинении у вышестоящего начальника. Именно такой начальник Генштаба и был нужен Гитлеру. В 1941 г. Кребс был военным атташе в Советском Союзе, он немного говорил по-русски и как-то встречался со Сталиным, который именно ему сказал в апреле 1941 г., во время проводов японского министра иностранных дел: «Мы должны оставаться друзьями, что бы ни случилось». «Я убежден в этом», — ответил остолбеневший Кребс^{739}.

К моменту назначения Кребса немцы пребывали в самом мрачном расположении духа, ожидая самого худшего; отражением этих настроений были и мрачные шутки, например: «жизнь, она как детская рубашка — короткая и грязная». Грязь, на самом деле, доминировала везде — и на фронте, и в тылу. Поскольку огонь или дым привлекали внимание советских снайперов, немецкие солдаты перестали греть воду и, соответственно, мыться и бриться.

Рацион к концу марта стал еще хуже. В основном в течение дня военнослужащие получали полбуханки ржаного хлеба, твердую, как скала, булку, тушеное мясо или суп, который доставляли на передовую только по ночам. Все полевые кухни находились в тылу. Только в редких случаях солдатам раздавали «пакеты фронтовиков» (Frontkampferpackchen), в которых находились какие-либо сласти — пирожные или шоколад. Самой большой проблемой была чистая питьевая вода. Многие солдаты страдали от дизентерии, и все окопы напоминали отхожие места^{740}. Все больше германских фронтовиков и недавно мобилизованных новобранцев открыто выражали свое неудовольствие необходимостью воевать «до последней капли крови». Представитель шведского посольства, в конце марта 1945 г. совершивший поездку от Кюстрина до Берлина, докладывал военному атташе, что он насчитал на своем пути целых двадцать постов полевой жандармерии. В задачу жандармов входил арест дезертиров, бегущих с фронта^{741}. Полевая жандармерия в середине апреля тщательно проверяла всех солдат, идущих в тыл, независимо от того, были они ранены или нет. Тут же из них набирали сборные команды, которые вновь отправляли на фронт. Солдаты называли полевых жандармов не только «цепными псами», но и «героями-ворами» (Heldenklau). Последняя кличка представляла собой игру слов — от нацистского пропагандистского термина «Kohlenklau». Так называли тех, кто воровал государственный уголь для отопления собственного дома^{742}. Росло количество дезертиров, о чем свидетельствуют следующие данные^{743}.

Время	1941	1942	1943	1944
Январь	493	1434	1720	13 133
Февраль	493	1533	1898	13 070
Март	443	1168	2349	12 243
Апрель	499	1098	2349	12 243
Май	536	953	2881	13 281
Июнь	638	921	3181	14 271
Июль	939	1161	3754	18 203
Август	1024	1365	5067	19 103
Сентябрь	1079	1555	7275	21 394
Октябрь	1003	1721	10134	25 105
Ноябрь	1305	1807	12295	23 234
Декабрь	1302	1866	13836	17 283 (только армия запаса)

3 марта 1945 г. Геббельс записал в дневнике, что число дезертиров сильно выросло — десятки тысяч солдат скрываются от фронта. Гитлер еще в «Майн кампф» требовал жесткого обращения с дезертирами: «Каждый солдат должен знать, что на фронте можно погибнуть, а каждый дезертир должен умереть». Полевая жандармерия вермахта и эсэсовцы разыскивали дезертиров, расстреливали их и вешали с табличками на груди: «Я трус-дезертир» (Ich bin ein fahnenfltichtiger Feigling). Особое распоряжение по вермахту о наказаниях за военные преступления (KSSVO, Kriegssonderrechtsverordnung), вступившее в силу в августе 1939 г., в § 5 требовало расстрела за дезертирство. Только в редких случаях при смягчающих обстоятельствах военным судьям можно было заменить расстрел каторгой или тюрьмой^{744}.