Гибель вермахта

С середины сентября, в течение целого месяца, атака следовала за атакой. Город — не крепость, но до тех пор, пока гарнизон стойко держится и его линии снабжения действуют, превратить город в груду развалин — это значит создать препятствие, которое во много раз сильнее любой крепости. Генерал Ганс Дерр, воевавший в Сталинграде, так изображал характер войны в городе: «Начавшийся в середине сентября период боев за Сталинградский промышленный район можно назвать позиционной или «крепостной» войной. Время для проведения крупных операций окончательно миновало. Из просторов степей война перешла на изрезанные оврагами приволжские высоты с перелесками и балками, в фабричный район Сталинграда, расположенный на неровной, изрытой, пересеченной местности, застроенной зданиями из железа, бетона, камня. Километр как мера длины был заменен метром. За каждый дом, цех, водонапорную башню, железнодорожную насыпь, стену, подвал и, наконец, за каждую кучу развалин велась ожесточенная борьба… Расстояние между нашими войсками и противником было предельно малым. Несмотря на массированные действия авиации и артиллерии, выйти за рамки ближнего боя было невозможно…»^{118} Немецкие солдаты и офицеры, подразделения которых были расположены в степи под Сталинградом, были прекрасно осведомлены о характере боев и жадно ловили каждое сообщение о происходящем в городе^{119}.

14 сентября положение армии Чуйкова в городе стало критическим: в резерве у него была только одна танковая бригада из девятнадцати танков Т-34. В этот день на помощь защитникам порта с левого берега была переброшена дивизия Родимцева. Ночью 14 сентября весь фронт защитников города трещал по швам: дивизию Александра Ильича Родимцева пришлось посылать в бой по одному батальону. В результате они оказались рассредоточены по обширному участку, многие вскоре были отрезаны и утром увидели вокруг себя незнакомую местность — пустыню, полную дыма и развалин. Но для этих солдат был характерен упорный отказ от сдачи, их решимость и привела в итоге немецкое наступление в расстройство^{120}. 15 сентября одна из ключевых позиций обороны города — Мамаев курган — был взят немцами, но 16 сентября его отбили обратно. Кровопролитные бои продолжались и на Мамаевом кургане, и в районе железнодорожного вокзала. 17 сентября Чуйков преодолел еще один кризис с помощью переброшенных с другого берега бригады морской пехоты и танковой бригады. В конце сентября по приказу Чуйкова участились беспокоящие ночные атаки советских войск. Особенно германские пехотинцы опасались стрелков из 28-й сибирской дивизии полковника Н.Ф. Батюка. В ее состав входили охотники-таежники. «Теперь я знаю, что такое ужас, — писал домой немецкий солдат. — Заслышав малейший шорох, я вскидываю автомат и стреляю, пока он не раскалится». Таким образом, немцы только за сентябрь израсходовали более 25 миллионов патронов^{121}. Советская авиация (в ней воевали и женщины — хорошо известен женский авиационный полк под командованием Марины Расковой), днем избегавшая «мессершмиттов», ночью наносила по немецким позициям жестокие удары. Все это оказывало сильное моральное давление на немецкую армию.

В период между 15 сентября и 3 октября Чуйков получал одну дивизию за другой — всего шесть свежих, хорошо укомплектованных пехотных дивизий, две из них гвардейские. К 1 октября Чуйков располагал уже одиннадцатью дивизиями и девятью бригадами, то есть примерно пятнадцатью дивизиями, не считая рабочей гвардии и ополченцев. Немецкая сторона ни на одном этапе боев за город не имела более десяти дивизий. Существовал единственный способ удержать Сталинград — оплатить его защиту жизнями советских солдат. Как выразился впоследствии Чуйков, «время — это кровь»^{122}. К 16 сентября 1942 г. Сталинград находился в основном в немецких руках. Волга как водная магистраль не могла более использоваться советской стороной. Промышленные предприятия Сталинграда были эвакуированы, разрушены или находились в зоне обстрела немецкой артиллерии и не могли работать. Продолжение немецкого наступления на Сталинград ничего больше не могло дать немцам. Гитлер же хотел завершить сражение за Сталинград, очистив всю территорию города от красноармейцев. Эта задача носила чисто тактический характер, но пропаганда с обеих сторон сделала ее стратегической. Дело в том, что до тех пор, пока РККА сражалась западнее Волги, Сталин мог утверждать, что героическая оборона города продолжается. Гитлер не хотел этого допустить — политика и пропаганда взяли верх^{123}.