Гибель веры

По этим сведениям врач моментально определил, о ком идет речь.

– Нет, нога не сломана. Это плечо, и то лишь смещение. А вот несколько ребер, возможно, сломаны. Но меня беспокоила травма головы.

– Беспокоила, доктор?

– Да. Мы отправили эту пациентку в Оспеда-ле-Чивиле меньше чем через час после того, как ее привезли сюда. Даже если бы у меня был штат, чтобы работать с ней, мы не располагаем оборудованием для лечения такой черепной травмы.

Не без труда Брунетти обуздал свой гнев: зачем сделал глупость и приехал сюда.

– Насколько плохо дело, доктор?

– Привезли ее без сознания. Я вправил плечо и забинтовал ребра; но о травмах головы знаю недостаточно. Сделал некоторые анализы – необходимость выяснить, что творится в голове, чтобы судить о том, почему пациентка не приходит в сознание. Но ее так быстро привезли и увезли, что у меня для уверенности недостало времени.

– Несколько часов назад сюда приходил человек, искал ее. И никто не сказал ему, что отправили в Венецию.

Доктор пожатием плеч снял с себя всю ответственность:

– Я же говорю – нас тут только трое. Должны были сообщить.

– Да, – согласился Брунетти, – должны были. Что-нибудь о ее состоянии можете мне сказать?

– Нет, спросите лучше в Чивиле.

– Где она там?

– Если нашли невропатолога – в интенсивной терапии. Должна быть, во всяком случае. – Он потряс головой, не то от усталости, не то вспомнив о характере травм.

Вдруг одна из дверей открылась изнутри и появилась молодая женщина, тоже в помятом белом халате.

– Доктор, – позвала она настойчиво, звенящим голосом, – вы нужны! Срочно!

Врач развернулся и последовал за ней за дверь, ничего больше не сказав Брунетти. А тот вернулся обратно к катеру, взошел на борт и, ничего не объясняя рулевому, распорядился:

– Обратно в Оспедале-Чивиле, Бонсуан!

Пока катер прорезал крепчающие волны, Брунетти сидел внизу; через стеклянные окошечки дверей смотрел на Вьянелло: тот, конечно, рассказывал Бонсуану, что произошло. Оба с неодобрением трясли головами, – без сомнения, единственно возможный ответ на любой продолжительный контакт с государственной системой здравоохранения.

Через четверть часа лодка причалила у Оспедале-Чивиле и комиссар поручил Бонсуану подождать. По долгому опыту они с Вьянелло знали, где находится блок интенсивной терапии, и быстро выбрались из лабиринта коридоров.

В последнем перед блоком коридоре Брунетти увидел знакомого молодого врача; тот узнал его и приветственно улыбнулся.

– Виоп giorno, Джованни! Мне бы найти женщину, которую вчера прислали с Лидо.

– Ту, что с травмой головы?

– Да. Как она?

– По внешним признакам похоже, что ударилась головой о свой велосипед, а потом еще раз – о землю. Над ухом глубокая рана. Но мы пока ничего не предпринимаем – она не приходит в сознание.

– Кто-нибудь знает?… – начал Брунетти, но остановился.

– Мы ничего не знаем, Гвидо. Возможно, придет в себя сегодня. Или так и останется. Или умрет. – И он засунул руки в карманы халата.

– Что вы делаете в таких случаях?

– Врачи?

Брунетти кивнул.

– Делаем анализы, потом еще анализы. А потом молимся.

– Можно на нее поглядеть?

– Там особо не на что смотреть, кроме бинтов.

– Все же я хотел бы повидать ее.

– Ладно. Но только вы. – И он поглядел в сторону Вьянелло.

Тот кивнул и направился к креслу у стены. Взял там часть позавчерашней газеты и стал читать.

Врач провел комиссара по коридору и остановился перед третьей дверью справа.

– У нас переполнено, мы поместили ее сюда. – Распахнул дверь и вошел первым.

Все здесь так знакомо: запах цветов и мочи; пластиковые бутылки с минеральной водой, выставленные на окна, чтобы оставались прохладными; чувство ожидаемого страдания… Четыре кровати, одна пустует. Марию комиссар увидел сразу – у дальней стены. Не заметил, когда вышел врач и закрыл за собой дверь. Брунетти встал сначала в ногах кровати, потом решил, что лучше видно у изголовья.

Ресницы ее были почти незаметны на фоне темных густых теней под глазами; темная прядь выбилась из-под повязки, скрывающей волосы. Одно крыло носа намазано красно-рыжим меркурохромом по царапине, начинающейся там и доходящей до подбородка. Черные нитки швов, от левой скулы, уходят под повязку.

Тело под легким голубым одеялом кажется маленьким, детским; весь силуэт странно изуродован толстой повязкой на плече. Он напряженно всматривался в губы – не заметно никакого движения. Показалось ему или и вправду одеяло приподнялось, когда она беззвучно вдохнула и выдохнула?… Увидев это, сам вздохнул с облегчением.

За спиной у него застонала больная; а другая, возможно потревоженная шумом, позвала в бреду: «Робе-ерто!…»

Немного погодя Брунетти уже был в холле; Вьянелло все читал газету… Он кивнул ему, вместе они вышли к ожидающей их лодке и вернулись в квестуру.

Глава 9

Между ними существовало молчаливое обоюдное соглашение – не возиться с ланчем. Как только они оказались на месте, комиссар послал сержанта так скорректировать список дежурств, чтобы перед палатой Марии Тесты немедленно появился охранник – пусть стоит там день и ночь.