Гибель вольтижера

– За что могли убить Мишу? – Ярослава потрясла головой. – Нет, я не верю! Это ошибка. В вашем деле бывают же ошибки?

Логов развел руками: кто без греха?

– Миша совершенно безобидный. Был, – она поморщилась. – К этому невозможно привыкнуть…

– Со временем привыкнете, – заметил Артур меланхолично.

И уловил удивленный Сашин взгляд: должно быть, это было жестоко с его стороны… Если, конечно, Ярослава хоть чуть-чуть любила брата.

Ей уже удалось взять себя в руки:

– Вы говорите, гипотеза… То есть это ваше предположение, не более того?

– По большей части. Но возникшее не на пустом месте… И все же нужны убедительные доказательства, – он опять подпустил улыбку. – Поэтому вы не обидитесь, если я спрошу, где вы были вчера в полдень? В это время началось представление…

Ярослава вспыхнула:

– Я? Вы что… Вы хотите сказать, что я…

В голосе Логова прозвучал почти неподдельный ужас:

– Ну что вы?! Как вы могли подумать? Вы же его сестра… Я всего лишь хочу исключить вас из числа подозреваемых. Думаю, вы хотите этого не меньше. Поэтому…

Он вопросительно умолк, вынудив ее произнести:

– Я… Наверное, я была здесь. Не помню.

– На работе? В воскресенье?

– О боже, вы совсем меня запутали… Значит, я была дома. Вчера? Ну конечно. Я была с папой.

– Борис Всеволодович может это подтвердить?

С громким звуком опустив кофейную пару на стеклянный приставной столик, Ярослава порывисто поднялась и посмотрела на Логова сверху:

– А вы собираетесь его допрашивать?

– Он может это подтвердить?

– Нет, – выдавила она. – Папа спал. Он теперь много спит.

– А вы сидели рядом?

– Именно!

– Зачем?

– Неужели не понятно? Затем, что он мой отец.

– Который в детстве отправил вас в другую страну…

Она вскинула голову:

– Где я получила прекрасное образование… Умоляю, оставьте ваши плебейские песни про богатых, которые тоже плачут! Главная обязанность родителей дать ребенку лучшую удочку, чтобы он потом всю жизнь был обеспечен рыбой.

– Вы любите рыбу? – негромко спросила Саша.

– Что?

Повернувшись к ней, Ярослава шумно выдохнула, точно готовилась дать сдачи.

– Вы рыбу любите?

– При чем тут… Это же метафора.

– Я понимаю, – отозвалась Саша терпеливым тоном. – Мой вопрос столь же метафоричен: вам нравится та жизнь, которую вы ведете?

С губ Ярославы слетел смешок:

– Шутите, что ли? Наш бизнес…

– Семейный, – ввернула Саша. – А вы мечтали именно об этом? Всю жизнь заниматься семейным бизнесом? Нефть качать?

Она снова приподняла узкий подбородок:

– Да что вы понимаете! На вас джинсы за пять тысяч…

– Ошибаетесь. За две.

– И вы беретесь учить меня жизни?!

– Ни в коей мере, – вмешался Артур. – Мы всего лишь хотим выяснить, кто убил вашего брата. А вы почему-то отказываетесь нам помочь. И это наводит на определенные мысли…

– Я вовсе не…

Логов легонько стукнул ладонью по столу:

– Сядьте.

– Что?

Ему показалось, будто Ярослава сейчас задохнется, но он продолжил давить:

– Где вы были в это время на самом деле?

Опустившись на стул, она бессильно ссутулилась. Ее плечи опустились, а лицо некрасиво обвисло, и теперь Венгровская выглядела на все сорок. Глядя в стол, она пробормотала:

– Я была… в цирке.

Сашкины глаза увеличились вдвое и засветились восторженной синевой. Артур и сам едва не завопил: «Вот черт! Бинго!»

Но Ярослава уже добавила тем же тусклым голосом:

– Я часто там бываю. Скучаю по брату. Только он не знает… Точнее, не знал, что я прихожу увидеть его… А вчера я даже не осталась на представление: сиделка позвонила, что папе стало хуже.

– И вы поехали к нему? Сиделка может это подтвердить?

Она пожала плечами:

– Ну конечно.

– В смысле «ну конечно, она подтвердит любые мои слова, если я того потребую, я же плачу ей»?

– Нет, – Ярослава тряхнула головой. – В том смысле, что я действительно приехала к отцу.

– Во сколько?

– Не знаю. Я не смотрела на часы. Меня волновало другое.

Она вдруг закрыла глаза и шумно втянула воздух:

– Надо было остаться в цирке…

Голос Артура зазвучал мягче:

– Разве ваше присутствие могло бы что-нибудь изменить?

Ее подбородок мелко задергался:

– Я столько раз спасала его… Вы даже не представляете! Мишка однажды с балкона свалился. Не убился бы, мы тогда на втором этаже жили, но внизу валялся его же велосипед! Я успела подскочить и отбросить его. А то переломался бы…

У него упало сердце: «Это не она». В эту минуту Логов уже знал это наверняка. А Ярослава продолжала вспоминать, глядя перед собой остановившимся взглядом…

* * *

Своей в этой непредсказуемой стране Марта Катилюте так и не стала. После развода с первым мужем, исчезнувшим в погоне за вечной юностью, год за годом выпускавшейся из средних школ, она почему-то решила, будто ей удастся спастись от серой прибалтийской тоски в России. Знала, что там жизнь как на пороховой бочке, но именно этого Марте и хотелось.

Только хваленые березы не добавили света ее жизни, она тосковала по янтарному теплу сосен. В Подмосковье они тоже росли, но казались злыми: неприветливо топорщили иглы, прогоняя чужестранку, глухо ворчали, покачивая верхушками. И стволы их были бурыми, угрюмыми…