Гибельный голос сирены

Только имя. Даже то, что послужило причиной его состояния, стерлось из памяти. Не говоря уже об остальных фактах.

«Почему у меня такое странное имя? – размышлял он. – Карл? Ведь оно не русское. Кто мне его дал? И какая у меня фамилия при таком имени? Сколько мне лет, чем я занимался? Семья, дети? Ничего не помню…»

Но почему-то Карлу казалось, что он одинок и относительно молод, от тридцати пяти до сорока пяти. А еще в нем присутствовало осознание собственной значимости. Значит, он при положении и деньгах.

Или ему все это только кажется?

Он снова и снова погружался в состояние полусмерти. Снова выходил из него, слыша голос, улавливая запахи: то духов, то мятной жвачки, то шоколада, обожаемого Ариадной, то алкоголя – в больнице часто устраивались посиделки, то солнца… Да, да, именно солнца! Этот запах впитывался в кожу и волосы по весне. Когда снег только начинает стаивать, устанавливается чудесная погода, и человек много гуляет, наслаждаясь ею. Тогда в его волосах запутывается солнце, оно просачивается в поры, и появляется запах, который не спутаешь ни с одним другим…

Но однажды случилось то, что изменило все!

Карл почувствовал прикосновение…

Сначала голос, затем аромат…

И тут!

Он почувствовал свою руку. На нее легла ладошка Ариадны.

Вернее, не так…

Тепло. Ему стало тепло. До этого он не ощущал ни тепла, ни холода. Что не удивительно, ведь он был комочком сознания, не более того. Когда он начал слышать и обонять, то ощущения тела все равно не появилось. Как будто запах и звук попадали в него не через уши и нос, а… А из ниоткуда…

И вот тепло!

Карл не сразу вспомнил это ощущение… А потом пришла картинка: он лежит обнаженный на берегу океана. Раннее утро. Он раскинулся, разбросав руки и ноги, в позе звезды. Хмельной и усталый. Плавал и плавал, вымывая дурь. И вот выбрался на берег, рухнул на спину, закрыл глаза и сразу задремал, но вскоре проснулся… Солнце, выкатившееся из-за горизонта, жаркое тропическое солнце, ранним утром не такое кусачее, как днем, и все равно активное, лизнуло его по руке…

Это его разбудило!

Как и сейчас.

Только вместо солнца – Ариадна. Ее прикосновение. И он ощутил свою руку. Пока только ее.

Она накрыла ее своей ладонью.

Теперь он был комочком сознания и… частичкой тела, к которой прикасалась та, что вырвала его из объятий полусмерти.

– Валерий Геннадьевич! – услышал он крик. – Валерий Геннадьевич, коматозный пальцами задергал!

Тепла больше не ощущалось. Ариадна убежала, унеся его с собой. Вместе с запахом…

И опять пустота!

Полусмерть заключила Карла в свои объятия так порывисто и крепко, как никогда. Но зато когда он освободился от них, то…

Обрел зрение!

Голос, запах, тепло и…

Вот оно! Зрение.

Карл увидел белый потолок больничной палаты. Яркую лампу. Пришлось зажмуриться. Свет бил в глаза…

В глаза?

Карл прозрел.

Слух, обоняние, осязание и, наконец, зрение…

Чудо!

– Поверить не могу, – услышал Карл голос не Ариадны, другой. Мужской. – У него же не было практически никаких шансов…

Карл разомкнул веки и скосил глаза направо – именно оттуда раздавался голос. Мужчина в халате. Усталое лицо. Очки. Капельки пота над верхней губой. Такой тонкой, что она похожа на ниточку. Некрасивое лицо. Но располагающее. Незлое.

– С возвращением! – сказал врач и улыбнулся. Зубы у него оказались прокуренными, редкими и, что хорошо, не гнилыми. Крепкие, здоровые «бивни» (вспомнилось, что именно это слово он чаще всего употреблял), только некрасивой формы и неотбеленные. – Как вы себя чувствуете?

– Хреново, – хрипло ответил Карл. Хотел употребить слово позабористее, да увидел девушку и сдержался…

Ариадну?

Она была совсем не такой, какой ему представлялась. Во-первых, не брюнеткой с прямыми волосами, а блондинкой с кучерявыми. Они были подстрижены довольно коротко и лежали в беспорядке. Во-вторых, полноватой. А Карлу нравились девушки модельного типа. В-третьих, лицо простоватое. На вздернутом носу веснушки. Губы полные и бледные, без помады или блеска. Глаза золотистые с пушистыми ресницами, кончики которых выгорели.

Первым чувством было разочарование. Не красавица. Но стоило присмотреться – на это потребовалась пара секунд, как разочарование сменилось восхищением…

Да она прекрасна! Гораздо лучше, чем та идеально красивая барышня, портрет которой нарисовало его воображение. Живая, настоящая, нежная… И вся какая-то золотистая, точно солнце наполнило ее не только своим теплом, но и светом.

– Как вас зовут? – спросил Карл у девушки.

– Нина.

– Это вы за мной присматривали?

– Я и еще одна медсестричка. Ксюша.

Голос вроде бы ее… Ариадны. Но стопроцентной уверенности нет…

– Наклонитесь ко мне, пожалуйста, – попросил Карл.

Девушка сделала шаг к кровати и наклонилась…

«Ж’адор»!

Значит, это она… Его Ариадна!

– Спасибо вам, Нина, – прошептал Карл и закашлялся. Говорить было трудно. Нина тут же схватила с тумбочки стакан с водой и поднесла к его губам. Карл сделал несколько глотков через трубочку. Почувствовал облегчение. Невероятное! Как все же приятно просто пить воду. – И за это тоже спасибо.

– Да не за что, – улыбнулась Нина. – Это моя работа.