Гибкий график катастроф

— Конечно! Ведь индейцы специально переплывали океан, чтоб у нас дуба врезать. Это у них традиция такая была: чувствуешь, что смерть рядом, — хоп на лодку — и на другой берег по большой воде. А там похоронят. Обычное кладбище, Ева! Старое, правда. Туда сейчас уже и не завозят никого, даже не подхоранивают.

— Полина, сейчас почти полночь, — перебила я ее со вздохом. — Ты мне на сон грядущий только про кладбище не рассказывала. Тем более про обычное. Неужели до завтра оно никак не может подождать?

— Не волнуйся, — мрачно хихикнула подруга. — Я сейчас закончу, и твой сон как рукой снимет. Короче, ты же меня знаешь: я просто не могла обойти стороной такое интересное место. И после практики, около пяти вечера, отправилась на экскурсию. Только знаешь что?

Я покачала головой.

— На меня сторож начал орать так, будто я ему на любимую мозоль наступила! — возмущенно сообщила она.

Я скользнула по ней глазами: черная косуха с черепом на спине, кожаные штаны, тяжелые сапоги на шнуровке, пояс с такой бляхой, от одного взгляда на которую хочется перекреститься и отойти…

— Наверное, он подумал, что ты — одна из его подопечных, и попросил вернуться обратно в могилу.

— Ха-ха! — отрезала Поля. — Очень смешно. Только ты не угадала! Он решил, что я явилась эти самые могилы грабить! А когда я начала расспрашивать, оказалось: у него так уже четыре штуки разрыли!

Я села ровнее:

— Что, совсем разрыли?!

— Нет, Ева! До половины. Три кости торчат, все остальное под землей. Ты вообще себе могилу представляешь? Как ее можно не полностью разрыть? Интересно, кому они могли понадобиться?

— Кроме вас?

— Мы не откапываем гробы! — не без гордости сообщила подруга. — Мы работаем только со свеженькими трупиками.

Я сглотнула и положила печеньку обратно в коробку.

— И что ты предлагаешь делать?

Готесса отставила кофе и повернула ко мне криво ухмыляющееся лицо:

— Мы должны пробраться на это кладбище!

— Ночью?! — ахнула я не то чтобы без энтузиазма, скорее — с легким оттенком паники.

Но Поля только развела руками:

— Днем меня туда не пускают! А сейчас, в темноте, мы проникнем внутрь и посмотрим, что там натворили с древними могилами.

Невероятно, с каким восторгом она об этом говорила! Бродить в полночь среди надгробий — что может быть чудеснее? А я отвечу: да все что угодно! Это же стандартное начало большинства фильмов ужасов! Друзья говорят: «Пойдем пошаримся на древнем захоронении?» Ты, как дебил, соглашаешься и тут же умираешь! А всего-то надо было сказать: «Да идите вы на фиг с вашими идеями!» Только я, кажется, начинаю понимать, почему самые осторожные умирают молодыми — потому что любимые друзья им просто выбора не оставляют!

— Полина, — прошептала, выразительно косясь на дверь, — Алекс меня убьет, если узнает, что я ночью полетела на кладбище!

— Не боись! — отмахнулась готесса. — Твой надзиратель в подвале, репетирует. Мне его Богдан сдал. Еще час будет занят. Мы как раз успеем вернуться.

Я чуть не матернулась: это ж надо! Когда хочешь удрать — он всегда на стреме, а когда, единственный раз, с надеждой высматриваешь его на горизонте: дудки! Не докричишься…

Пришлось вылезать из постели, надевать спортивный костюм и шубу, доставать метлу из шкафа и лететь на кладбище. Ну и кто после этого поверит в благочестивость ведьм?..

Захоронение при больнице было внушительным, можно сказать — монументальным, но весьма заросшим. Деревянных крестов я не увидела — то ли сгнили и попадали со временем, то ли здесь присутствовал некий фэйс-контроль и без статуи не пускали. На худой конец — с надгробием, да таким, чтобы его было видно от самых ворот. Сейчас, зимой, снежные шапки покрывали все — крыши усыпальниц и семейных склепов, скульптуры святых, навечно запечатленных в скорбных позах, решетчатые оградки. Из белоснежной перины выглядывали черные скрюченные пальцы плюща и дикого винограда, дуплистые деревья опускали кроны к земле и ловили путников в хитросплетения выбившегося на поверхность корневища.

Короче, Полина была от кладбища в восторге. С криком: «Полный рулез!!!» — она сорвалась с места и умчалась куда-то в каменный лабиринт. Я осталась на «посадочной полосе» в гордом одиночестве.

Вообще-то мне как ведьме не пристало бояться кладбищ. Во-первых, я точно знаю, что полтергейстов не существует. Вредные духи прабабок, при жизни решивших оставить «кусочек» себя любимой благодарным потомкам, — эти да, но не полтергейсты. Во-вторых, я владею магией и чисто теоретически могу пришибить молнией недружелюбно настроенного кракозябра. И, наконец, в-последних по списку, но не по значению: на мне, в силу моей пугливости и маминой паранойи, навешено столько волшебных «щитов», что их сосчитать — пальцев не хватит. Так что — да, у меня есть вполне логичные причины не бояться кладбища. И только одно заставляет забыть их все: мне, черт подери, не комильфо стоять здесь одной в окружении трупов!

— Полина, твою мать! — как родную прижав метлу к груди, заорала я. — Вернись немедленно!

— Я бы не советовал здесь кричать, — внезапно раздалось из-за спины. — Сторож бродит неподалеку, может услышать.