Гиблое дело

Глава 1. Что случилось третьего дня

Бывшее здание Сената в Кремле, где ныне размещается Судебная палата и Московский окружной суд видно издалека. Особенно если смотреть с Красной площади близ Сенатской башни. А все благодаря мощному куполу трехэтажного здания, венчающемуся столпом с царской короной и надписью: «З А К О Н Ъ».

Кто-то, зная или догадываясь, что под куполом здания находятся судебные учреждения, пройдет себе мимо, что вполне объяснимо: лучше вовсе ничего не знать про все эти присутственные места, посещение которых отнюдь не добавляет радости. Другие, увидев столп с символом царской власти и означенной надписью, уверятся что закон превыше всего. Даже власти царя… Запамятовав о том, что даже в свете новых веяний наступившего века царская власть и есть незыблемый закон…

Судебный следователь по важнейшим делам Иван Федорович Воловцов, войдя в здание и направляясь в приемную своего непосредственного начальника, председателя Департамента уголовных дел Судебной палаты статского советника Геннадия Никифоровича Радченко, не думал ни о законе, ни о царской власти. Он вообще не думал ни о чем таком серьезном. Мысль его была предельно проста: как бы не повстречаться с судебным следователь Караваевым, человеком, по его мнению, весьма неприятным. А все потому, что из-за его лености и тугоумия Караваева несколько непростым дел, находящихся в его производстве, было передано ему, Воловцову. Не случись такой передачи, следствие так и осталось бы незавершенным. Непонятно куда смотрит руководство. Давно бы надлежало гнать этого Караваева из Департамента уголовных дел Судебной палаты взашей! Возможно, что прокурор Московской Судебной палаты его превосходительство Владимир Александрович Завадский так бы и поступил, поскольку на дух не переносил лентяев, если бы тот не имел знатного покровителя, – Владимира Даниловича Караваева, сенатора и тайного советника.

А еще Ивану Федоровичу подумалось о том, что наверняка после трехнедельной вакации,¹ с таким трудом им выпрошенной, ему наверняка подсунут какое-нибудь гиблое дело. Уж в этом будьте благонадежны!

В приемной председателя Департамента уголовных дел Судебной палаты никого не было. Кроме секретаря, конечно, – молодого франта с тоненькими усиками под длинным носом, – важно сидевшего за своим столом. Он поздоровался с Иваном Федоровичем и, приняв сосредоточенное выражение лица, занялся какими-то бумагами на столе. А может, просто делал вид… Все эти секретари при больших господах с хитрецой и преисполненные какого-то тайного величия.

До десяти часов дня оставалось несколько минут. И вот когда малая стрелка напольных часов указала на десять часов, а большая уверенно расположилась на цифре двенадцать, комнату наполнили глухие торжественные удары, двери приемной отворились, и вошел румяный Радченко Геннадий Никифорович, непосредственный начальник коллежского советника Воловцова.

Радченко был на несколько лет старше Воловцова и имел чин статского советника, что, впрочем, не мешало им быть накоротке и обращаться друг с другом на "ты". Надо признать, что с начальником Воловцову повезло: Геннадий Никифорович являлся человеком благоразумным, грамотным и знающим свое дело обстоятельно и до мельчайших тонкостей.

– Прибыл, значит? – спросил он по-дружески, взглянув на Воловцова.

– Так точно! – по-военному ответствовал Иван Федорович.

– Ну тогда заходи, – прошел Радченко в свой кабинет, оставив двери открытыми.

Воловцов вошел в кабинет и сел на стул, ожидая, пока статский советник разденется и уберет верхнюю одежду в громоздкий шкап, стоявший у входа.

– Как отдохнул? – метнул Радченко на Воловцова взгляд и чуть заметно усмехнулся: – Как здоровье тетушки?

– Да все слава Богу, она ведь… – начал было отвечать на вопросы начальника Иван Федорович, но Радченко его перебил:

– Наслышаны мы о твоем рязанском деле. Значит, ты для этого отпуск себе вымаливал, чтобы в соседней губернии убивцев и поджигателей на чистую воду выводить? А говорил устал. Передых требуется… Ох, хитер! – слегка погрозил он пальцем. – Тебе здесь работы не хватает, так ты там решил себя проявить. Вот что значит, Воловцов, не человек, а кремень! Не может без работы сидеть. А вообще, молодец, хвалю!

– Так получилось, – тоном виноватого ученика произнес Воловцов. – А разве Рязань не входит в состав округа нашей Судебной палаты? – поднял Иван Федорович свой взор на статского советника.

– Входит, входит, – насмешливо произнес Радченко и уже не скрываясь усмехнулся: – Так для тебя же все равно границ не существует. Ты покуда его превосходительству Владимиру Александровичу доложись, что на службу вышел вовремя и в полной готовности. Может, наш генерал² тебе чего ладного посулит или чего дельного скажет, – продолжал хитро улыбаться Геннадий Никифорович. – А то мы все боимся, что ты всех убивцев по округе отловишь и другим ничего не оставишь. Наверняка подберет для тебе дельце достойное твоему масштабу!

– Геннадий Никифорович, но ведь я же…

– Ладно, ладно, не благодари, иди уже!