Гиблое место

Болотоход подпрыгнул и резво покатился вперёд. Дорога действительно построена на совесть и даже поддерживалась в хорошем состоянии. Вдоль обочины высились вначале могучие сосны, видевшие, наверное, ещё демидовских рудознатцев, затем без перехода «хаммер» въехал в настоящую чернь. Черные пихты высотой до неба заслонили горизонт. Но вот дорога сделала новый поворот, поднялась на горку и… дух захватило: внизу раскинулась заболоченная равнина, а на высоком берегу – рукой подать – виднелись трубы, заводские корпуса и высотные здания Барнаула.

– Это что – мираж? – невольно вырвалось у меня.

– Нет, это Барнаул, двадцать километров по прямой. Раньше теплоход за час тридцать минут добирался вверх по течению. Главный судовой ход был по Белоярской протоке, её раньше так и называли – Поломошная, – подал голос Роберт Исмаилович.

Я ещё раз отметил, как правильно и практически без акцента стал говорить зам по снабжению.

– А где же протока? Куда подевалась? – удивился Виктор.

– Да вот она, – Роберт Исмаилович показал на цепочку небольших не то луж, не то озерков, протянувшихся вдоль самого берега, – все, что от неё осталось.

– Однако, – только и нашел, что сказать Виктор.

– Долина реки Оби – самая быстроизменчивая в мире, после Хуанхэ, естественно. На Хуанхэ не был, но результаты изменений долины Оби ощутил на себе, – подал голос Петро.

Я тем временем пытался дозвониться до Пал Палыча. Бесполезно. На дисплее смартфона появлялись надписи то «Сервис недоступен», то «Нет сети».

– А связи здесь и нет, не работает сотовый, уважаемый Яков Иванович, – проинформировал Петр.

– Как же так? Барнаул в прямой видимости, до федеральной трассы десять километров.

– Загадка природы. На военных грешили, да и сейчас грешим. Похоже, их проделки.

Справа, в небольшом распадке, появился городок. Ряды коттеджей расходились лучами от центральной площади, на окраинах виднелись четыре трёхэтажных здания и, что самое интересное, имелся вокзал с сетью пристанционных путей. Железнодорожные пути обрывались неожиданно, точно поезда прибывали сюда прямо из воздуха. Весь посёлок обнесён тройными рядами колючей проволоки. От дороги, по которой мы ехали, ответвлялось шоссе и упиралось в солидное КПП.

– Это военные?

– Нет – это «Пробный коммунизм». Институт здесь был. Здания его там, за горкой располагались. А справа лагеря – один для японских военнопленных, а второй для обычных зэка. В начале пятьдесят четвертого, зимой, пожар там был, лагеря ликвидировали – японцев на родину досрочно отправили – в качестве жеста доброй воли, а наших зэка по другим зонам распихали. А весной пятьдесят четвертого половодье сильное было – мост снесло, комиссия из Москвы приезжала, долго работала, «пробный коммунизм» законсервировали, но охрана до сих пор стоит и вертолет туда по расписанию раз в неделю летает, а иногда и чаще. Такие дела. Да я вам вечером подробнее расскажу. Материалы кое-какие собрал.

Дорога сделала ещё один поворот – и открылись поля, справа от дороги ферма, село стоящее на небольшом взгорке, на берегу бывшей протоки.

– Поломошное, – заметно повеселел Роберт Исмаилович.

И тут со стороны «Пробного коммунизма» раздался низкий рёв – казалось, завибрировало всё пространство вокруг. Звук усиливался, будто нечто огромное, беспощадное, сметающее все на своем пути пыталось настигнуть нас. Виктор резко затормозил и высунулся из машины. Я открыл дверцу и тоже оглянулся назад. Над небольшой возвышенностью, господствующей над всем островком, поднимался небольшой столб пара, но звук шел не оттуда. Нечто двигалось следом за нами. Пораженный, я уставился на вершину чёрной горы и, поймав себя на этом, с большим трудом отвёл взгляд. И увидел совершенно белые от ужаса глаза Роберта Исмаиловича, он беззвучно открывал рот в неслышном крике.

– Ходу, ходу, ходууу… – наконец дошло до меня.

Резко дернув за руку, комсомолец семидесятых буквально втащил меня в узкий отсек «хаммера». Виктор прыгнул за руль, и внедорожник с места рванул вперёд. Как по мановению волшебной палочки, рёв стих.

– Уф, не стали нас догонять, – вытер пот со лба Исмаилыч.

– Что это было? – спросил Виктор, не отрываясь от руля.

– Активизация горообразовательных процессов. Возможно, на вершине Чёрной горки опять пробились термальные воды. У нас это бывает. Трясёт иногда. Микросейсмика, – наш ботаник был бледен, но спокоен.

– Вах! Если такой умный – зачем не в Академия наук? Если бы не поехали, догнали бы нас. Мокрый места не осталось бы, да, – Исмаилыч был бледен, губы всё ещё тряслись.

– А… бабьи сказки. В Поломошном вам и не то расскажут, – скептически улыбнулся Петро.

– Как «бабьи сказки»? Как «бабьи сказки»? А мои земляки – дядя Петавкан, Арсен и Слава? Они куда делись?

– Да пили они у Балашихи. А когда пропились, тихонько вышли к Оби и уплыли на проходящем теплоходе.

– Да-да… Конечно. И со мной не попрощались? И с Егорычем не попрощались? А ревело тогда ещё сильнее. А ещё с Юркой Малым случай, а бабка Евграфиха? Что ни говори, нечисто тут.

– В полицию обращались? – деловито спросил Виктор.