Гиблое место

Иногда успевал закрываться, иногда нет…

Кубарем скатился в овражек, не помню, как выбрался….

Перескакивал через поваленные деревья, продирался сквозь кусты…

Сначала порадовался соснам, корабельными мачтами выросшими в диком море подлеска, но потом похолодел – я как на ладони…

Подавил в себе желание забиться куда-нибудь под корягу, в яму – всё равно найдёт, искромсает, искрошит в капусту…

Откуда-то пришла уверенность, что всё равно найдёт…

А сзади медленно, но неуклонно, будто поступь самого рока, слышался тяжёлый, сотрясающий землю топот…

Я не заметил, как и, главное, когда под ногами появилась дорога. Просто в один из моментов упал и удивился – пружинит, будто резиной покрыта. Совершенно не к месту подумал, что за границей давно используют технологии покрытия дорожного полотна резиновой крошкой, на которую перерабатывают старые покрышки и прочие резиновые отходы… Хмыкнул, поймав себя на занудной канцелярской формулировке «технологии покрытия дорожного полотна» и только тут почему-то вспомнил о спутнике. «Ботаник… – пронеслось в голове, – жив? Где эта учёная свинья?»…

– Ты этой свинье спасибо скажи, – чуть не в самое ухо заорал Петро, – дорогу знает, будто всю свою жизнь по лесу шастала… За этим поросёнком и бежал. Ещё и тебя из оврагов вытаскивать успевал…

– Поросёнок? – задыхаясь, спросил его я. – Вообще-то, я тебя имел в виду…

– Ну… спасибо, конечно… Друг называется… Я вытаскивал, – буркнул Петро.

– А я его и не заметил… Вообще-то, я тебя свиньёй назвал. Думал, жив ли ты и где тебя искать…

– Надо было тебя в овраге оставить. Глядишь, Миколай бы тебя на дерево забросил… – ботаник, кажется, обиделся, но мне было наплевать.

Бум… Бум… Бум…

– Слышишь, за нами идёт. Вставай, Петруха…

– Не могу, пусть жрёт…

– Вставай, сказал… А какой Миколай?

– Я очки потерял, Яша. Слышишь, очки… И как этот бычара до Журавлёва добежал… – прохрипел Петро. – Я как увидел его там, у Наума… Как он людей рогами рвёт, так дёру дал. Вот зверюга дикая…

– Какой Миколай? – тупо повторил я, переворачиваясь на спину. – Бык, что ли, колхозный?

– Ну. Да сам же видел! Он какого-то мужика так поддал рогом, что голова отлетела… Как вспомню… катится по траве… футбольным мячом…

– Петро, ты головой не стукался?… Путаешь что-то, брат. Не видел я там быка.

– А кого видел? – Зам по науке тоже перевернулся, встал на карачки и принялся шарить вокруг, разыскивая очки.

– Да плюнь ты на них, обходился же без очков, когда надо.

– Я линзы тогда надеваю… Так кого ты видел?

– Не знаю, какие-то осколки. Вроде стеклянные. Огромные. Будто кто стеклянными ножами людей крошит. Будто из земли вырастают. Человек бежит, а тут стекло из земли хрясь – и пополам. Не понял, что это было. Похоже, мы разное видели… – Я немного было успокоился, но вспомнив картину кровавой бойни, представшую нашим глазам на причале Наума, почувствовал озноб. И ведь не скажу вот так, навскидку, действительно ли это было или мы с Петром стали жертвами коллективной галлюцинации? Тут же память услужливо подсказала: коллективные галлюцинации невозможны, а если таковые имели место, то назывались гораздо прозаичнее – гипнозом. Интересно, а что увидели «братки» и полицейский? Последнюю фразу, я, видимо, произнёс вслух. Ботаник тут же вскинулся:

– Слушай, а ты что, стекла боишься?

– Да чего его бояться, стекла не боюсь, но вот порезаться…

– А я Миколая боюсь. До изжоги страшно, – как-то даже по-детски пожаловался Петро. – Выходит, мы видели свои страхи? Да где эти очки?

– Да хрен с ними. Ну, потерял и потерял, – утешил я его. – И хорошо, что потерял, не рассмотришь, кто тебя жрать будет.

– Никто не будет, гнали нас сюда. Ты голову подними. – Он нашарил наконец очки, водрузил их на нос и кивнул на ближайшие к краю дороги кусты:

– Глянь вон вперёд…

Поднял голову, утёр глаза рукавом и присвистнул:

– Значит, есть, значит, не сказки…

Белые, невесомые деревья будто парили в воздухе. Лёгкие сердечки листьев подрагивали, переливались, искрились. Я снова лёг на спину, раскинул руки и вздохнул.

– Петро, а усталость как рукой сняло, будто не нёсся я по пересечённой местности как бешеный. Слушай, ты рассмотрел, кто там был? Я только что-то серое заметил. Будто огромный ком пыли по двору катался…

– Что его запоминать? – прохрипел ботаник. – Вон он стоит, наш Топотун. Ты назад глянь. Можно было не бежать, всё равно сожрёт. Прости, если что не так.

Сел, несколько минут спокойно рассматривал преследователя.

– Не сожрёт. Не голоден, – хмыкнул я, взглянув на ботаника – вид у него был ещё тот! – Хотел бы сожрать, мы б с тобой сейчас не разговаривали.

– Это он нас так оригинально в гости приглашает – вон, глянь… – Петро кивнул влево. – Рядышком притаился…