Гиблое место

Анна не противилась ему, она понимала, что ей все равно еще объясняться по поводу путаницы в делах, и, пока он находится в состоянии такой радости, она будет потворствовать ему, дабы смягчить его.

– Со мной все в порядке, – сквозь поцелуи прошептала Анна.

– Я вижу, вижу! Бог уберег тебя! Или судьба?! Я не знаю, во что верить, родная моя, – и он продолжал ее целовать, пользуясь ее согласием.

Анна положила свои руки на обе его щеки и пальцами утерла слезы на его лице.

– Это не судьба и не бог, это…

Не успела Анна договорить и признаться в том, что она подменила дела, как Анатолий Герасимович взял ее руки в свои, поцеловал ее пальцы и сказал:

– Конечно, судьба, это все глупая моя помощница, но здесь я ее ругать не стану, – голос его начал звучать веселее с каждым словом. – Я ее давеча попросил перепроверить картотеку и привести дела в порядок, она бегала, старалась, попросила клей, чтобы починить папки, говорит мне такая, прохудились они, где листы отрываются, где фотокарточки отходят. Вот, видимо, так и получилось, что она тебя с покойной перепутала, дела же рядом стоят, – он так спокойно рассуждал, как будто в помещении были они вдвоем и мертвой женщины не было за спиной Анны.

– А вам не кажется, – прервала она его рассуждения, – что вместо нее должна лежать здесь я?

Анатолий Герасимович задумался, отпустил руки Анны и отошел в сторону, теперь он мог хорошо видеть убитую женщину на скамье и стоящую рядом Анну. Конечно, он все понимал.

– Я не хочу в это верить, но глупо это отрицать. И я догадываюсь, кто это сделал, – он увидел страх в глазах Анны.

– Он сам здесь? – Анна не назвала имени, но они оба понимали, о ком речь.

– Нет. Он прислал человека, – он вновь подошел к ней и обнял ее. – Он завтра покинет остров с уверенностью, что выполнил поручение.

– А если ему кто-нибудь скажет, что убита не та, кого он считает?

– Он ни с кем не общается. А завтра с утра я его лично провожу и дам подтверждение, что убита именно ты.

Было решено, что Анна должна провести время до отправления судна дома, не выходить и не пускать гостей. От сарая ее увезла закрытая повозка. Анатолий Герасимович приказал до выяснения всех обстоятельств умершей считать Киперман Анну.

Дома Анна пыталась не терять самообладание, она допускала мысли о мести Хлыщина, но наивно думала, что он не сможет пойти на такое. Тогда, еще до решения суда, находясь в камере, она ждала, что он отнимет ее жизнь. Она вздрагивала от каждого поворота ключа в замке, и каждый тихий шаг конвоира по коридору тюрьмы ее казался оглушающе невыносимым. Но, когда она дождалась суда и приговора и не увидела среди участников слушания его, она решила, что он вычеркнул ее из своей жизни, и ее дальнейшая судьба ему безразлична. Вступив на остров, Анна откинула мысли, что ей может угрожать опасность. Но теперь она знала наверняка, что он не успокоится, пока она жива. Да, сейчас он будет думать, что его месть состоялась, но сколько это продлится, прежде чем он узнает об ошибке наемника?

Арман не ходил смотреть на тело убитой женщины, вид покойников пугал его с самого детства, после того как родители взяли его на похороны отца его матери. Деда он ни разу не видел живым, а вид бледного старика в гробу произвел на него неизгладимое впечатление, как и органная музыка на церемонии. В это день мальчик приобрел страх смерти и любовь к музыке одновременно. О том, кто эта женщина, знали немногие, только знакомые с ней лично и несколько работников тюрьмы, которым было приказано, согласно личному делу, пока считать умершей Анну.

Когда Анна зашла в дом, на столе стояла зажженная церковная свеча, Арман, встревоженный, сидел в кресле.

– Ты где так долго была? – он редко интересовался у нее, где и чем она занимается, но не смог удержаться и не спросить сейчас, он признался себе, что любит ее и волнуется за нее. – Слышала, что произошло?

– Слышала и видела. По ком свеча?

– Ты ходила смотреть на убитую?

– Я была в аптеке, взяла тебе микстуру от кашля и не удержалась заглянуть в сарай, там столько зевак. А ты, видимо, не ходил?

– Зачем я пойду? Я ее не знал, а мертвецов за свою жизнь видел.

– А свеча та зачем?

– Почтить память умершей.

– Так ты же сам сказал, что ее не знал, зачем тогда? – с ехидством спросила Анна, вешая пальто на крючок у двери.

– Я верю в бога, и все мы его дети, а значит, все мы братья и сестры.

– По твоей логике получается, брат убил сестру? Не хотела бы я себе таких родственников, лучше сиротой быть, не находишь?

– Нет. Одному быть нельзя, в одиночестве человек открывает в себе только плохие стороны, докапывается до таких желаний, каких не должно быть. Вот, думаешь, человек, который ее убил, семью имеет, у него жена и дети есть? Нет, нет у него никого, вот он и мается на свете и в бога не верит.

Анна подошла к столу и задула свечу.

– Ну все, хватит скорбеть. Сходи сегодня вместо меня на кухню за ужином.

– Хорошо. А ты веришь в бога?

– А ты как думаешь, если я здесь нахожусь, верю я в него? – уже зайдя в свою комнату, выкрикнула она ему.