Гиблое место

Алексей вышел за Анатолием Герасимовичем на улицу, там его ждали нанятые работники и нотариус, который прибыл на пароходе вместе с Хлыщиным. Он разрешил им войти в дом. Мужики пошли к саням, на которые были погружены два гроба, по одному они занесли их в дом.

– Так и укладывайте, – сказал нотариус.

– Как так? Испачкается же гроб.

– Тебе говорят, ты делай. Не велено переодевать.

Уложив тела в гроб, они вынесли их из дома и погрузили обратно на сани.

Нотариус прошел в комнату Анны и забрал два собранных чемодана.

– Проследите, чтобы все было в порядке, и не забудьте крышки открыть, – сказал нотариус Алексею, протянув ему толстую стопку купюр.

Гробы были доставлены на пароход и спущены в трюм, Алексей спустился вместе с работниками.

– Да не ставь ты так, упадет же.

– Так им же уже все равно, – ответил один из работников.

– Ставь вот сюда, – указал он мужикам на место, где ничего не мешало. – И крышки снимите.

Они посмотрели на Алексея с недоумением, но оплата была высокой, и пререкаться они не видели смысла.

Он остался один с телами, лицо Анны было неподвижно, Алексей наклонился к ней и пытался уловить ее дыхание, но ничего не слышал. Покидая пароход, он встретился с нотариусом, который поднялся на палубу. Спустившись в трюм, он встал между гробами, поставил чемоданы на пол и, открыв один, достал из него два шприца и ампулы. Набрав содержимое, он уколол сперва Армана, потом Анну. Не успел он ввести лекарство Анне, как услышал глубокие вдохи Армана. Мужчина, не ожидая такого быстрого эффекта, был напуган. Арман с бледным лицом и в окровавленной одежде сел в гробу.

– Не мешкай, – еще задыхаясь, сказал Арман мужчине, видя его испуг.

Как только он закончил, Анна тут же начала жадно хватать воздух ртом, она то кашляла, то делала глубокие вдохи. Арман в это время вылезал из гроба, нотариус, отойдя в сторону, наблюдал эту странную картину.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ. Прощаю

Двадцать второго марта пароход с двумя гробами на борту отплыл от берега острова и отправился к Большой земле.

Хлыщина сопровождали два офицера, они приковали его наручниками в каюте, а сами разместились в соседней. Голова Макара Андреевича перестала болеть к этому времени, и воспоминания отрывками начали к нему возвращаться. Он вспомнил поцелуй, вспомнил, как Анна принесла бутылки с вином, ее смех, опять поцелуй, она не пила, отметил он про себя, а дальше темнота, и он вспомнил, как в этой тьме раздались два выстрела, он открыл глаза, все было в каком-то тумане, и кто-то положил его пистолет на стол. Теперь он точно знал, что он их не убивал, но понимал, что доказать этого он не сможет. Он налил себе воды из графина и, постучав в стену, вызвал к себе своих конвоиров. Когда они пришли, он попросил отвести его в трюм, посулив им оплату, когда они будут на материке. Офицеры отказываться не стали и, освободив его от наручников, повели в трюм. Там их встретил нотариус и попросил подождать несколько минут, после короткого ожидания он разрешил пройти. Хлыщин просил оставить его одного с телами, на что нотариус дал отказ.

– И близко не подходите, – сказал нотариус, видя, что Хлыщин хочет подойти вплотную к гробу Анны.

На полу вокруг гробов были расставлены склянки со Ждановской жидкостью. Тела лежали, одетые в саваны, их лица были бледны. Крышки гробов лежали на полу.

– Почему нельзя подойти? – спросил Хлыщин.

– Так не положено. Опасность трупной инфекции.

– А почему гроб не заколочен? – Хлыщин по сравнению с вчерашним днем чувствовал себя хорошо и вопросы задавал уверенно.

– Вы задаете много вопросов для убийцы этих людей.

– Я их не убивал, это я точно знаю.

– Нет, нет, нет. Стойте здесь, – опять пресек нотариус попытку Хлыщина подойти ближе.

– Мне не страшны болезни, я хочу проститься с ней, – повысив голос, произнес Макар Андреевич.

– Увидите его! – приказал нотариус стоящим поодаль офицерам.

Те, не мешкая, подошли к Хлыщину и начали его уводить за собой, он понимал, что сопротивление бесполезно, и поэтому не предпринимал его. Оказавшись обратно в своей каюте, он придался размышлениям. Мысли одна за другой, вытесняя друг друга, роились в его голове. Кто их убил и зачем, он не мог понять. Под конец дня он сдался, лег в постель и уснул.

Волны бились о борт парохода, сон Хлыщина прервало прикосновение руки к его лицу, он открыл глаза и увидел Анну. Она сидела на стуле у его кровати в простом белом платье.

– Это то платье, в котором ты была, когда мы познакомились? – спросил он спокойным голосом, думая, что он все еще спит.

– Да, – ответила она. – Ты прощаешь меня?

Он кивнул в ответ, она продолжила гладить его волосы, и он опять погрузился в сон.