Гиблые земли

Он сунул руку в карман и, не сводя с них глаз, бочком, как краб, похромал к дому, что стоял посередине, между двух других.

– Конечно, облил бензином! Будьте покойны, господа! – Борис вдруг захохотал, как совершеннейший безумец. – Все вспыхнут, как факелы, один за другим.

Жестом фокусника он вынул из кармана руку, и Роман увидел, что Борис держит зажигалку.

– Остановите его! – неизвестно кому закричала Лизавета и вместе с Яном бросилась вперед.

Катя тоже хотела, но тетя Зина удержала ее.

– Куда?! Вспыхнет сейчас! – завопила она.

Роман видел все, будто сидел в кинозале и наблюдал за происходящим на экране. Он четко сознавал, что Ян и Лизавета не успеют: палец Бориса уже почти коснулся колесика зажигалки. Одно движение – и выскочит юркий огонек, а потом на лесной поляне наступит ад: дома вспыхнут, пламя взревет, от его жара могут запросто пострадать Лизавета и Ян, которые недостаточно близко, чтобы остановить сумасшедшего шамана, зато уже рядом с крайним домом, который вот-вот загорится.

Тело сработало быстрее разума. Рома не успел ничего понять, некий инстинкт в обход сознания дал указания руке, и та сама по себе выхватила из кармана сотовый. Модель солидная, дорогая, с большим экраном: папочка не экономил, обычно откупался от Романа качественными вещами.

Миг – и мобильник, который с силой метнул Рома, описав в воздухе изящную дугу, врезался в голову Бориса, угодив ребром в середину лба. Мужчина и сказать ничего не успел, выронил зажигалку и повалился назад, прижимая ладони к лицу.

Все на секунду замерли.

– Сбил! – выдохнула Лизавета.

– В гандбол, говоришь, играешь? – неожиданно безмятежным голосом проговорила тетя Зина. – Про первое место еще что-то было.

Ян подбежал к Борису, другие не отставали. Только Рома шел медленнее всех, слегка оглушенный собственным поступком. Свой телефон он нашел сразу, не стал изучать на предмет повреждений, убрал в карман. Вот уж не думал, что из шикарной игрушки получится эффективный метательный снаряд.

«У Бориса и без того с головой, похоже, не очень было, а теперь что?»

Ян первым делом поднял с земли и засунул в карман зажигалку. Потом обхватил Бориса за плечи и оттащил подальше от домов, на край поляны, к деревьям. Борис был в сознании, но выглядел очумевшим: возможно, не вполне понимал, что происходит.

Прислонив его спиной к дереву, Ян отошел, уступив место тете Зине, которая присела перед Борисом и стала осматривать.

– Я его не сильно зашиб? – спросил Рома, подходя.

– В самый раз, – тетя Зина посмотрела на племянника и снова повернулась к своему пациенту. – А иначе он всех под монастырь подвел бы. – Она ощупала голову Бориса, заглянула в глаза, пульс померила. – Синячище скоро знатный образуется, а так все хорошо. Жить будет.

Пострадавший наконец-то очухался и смотрел на женщину. Взор его больше не был пламенно-сумасшедшим, Борис поник и выглядел усталым, слабым, больным.

– Вы не будете бросаться на нас? – на всякий случай уточнил Ян, который был наготове, держа в руке палку.

Борис мотнул головой, что в равной степени могло означать и «да», и «нет». Голова, наверно, закружилась, потому что он прижал к ней руку.

– Почему вы не дали мне их уничтожить? – едва слышно спросил он.

– Пожар уничтожил бы не чудовищ, а нас всех, – ответила Лизавета. – В смысле, не присутствующих, а вообще. Людей.

– Странно, что вы этого не понимали, – заметила Катя, – вы же шаман.

На лице Бориса появилось комичное изумление.

– Кто я, по-вашему? Как вы сказали?

– Вы тут, про дома знаете. И глаз у вас… полуприкрытый, – пробормотала Катя. – Значит, вы – тот самый.

– А глаз мой причем? – немного обиделся Борис. – Давайте-ка по порядку. С чего вы взяли, что я шаман? И как вы вляпались во все это?

Роль рассказчика взяла на себя Лизавета. Она постаралась изложить факты коротко и внятно, упомянув о том, как их всех занесло в гиблые земли, свидетелями каких событий они после этого стали.

– Поэтому мы и отправились сюда. Решили, что вы – внук Дарьи, шаман, следовательно, в курсе, как это остановить, – завершила Лизавета свою речь.

– Помочь вам хотели, – добавил Роман, потом подумал, что надо бы извиниться, и прибавил: – Мне жаль, что я бросил в вас… – Он замялся. – Надеюсь, не очень больно.

Борис все это время сидел, низко опустив голову. Непонятно было, как он реагирует на слова Лизаветы, что думает обо всем. После неуклюжих извинений Романа он посмотрел на него и улыбнулся кривоватой улыбкой.

– Не очень. – Борис потер ладони одну о другую, как будто замерз, не сознавая, что повторяет привычный бабушкин жест. – Наверное, стоит и мне кое-что вам объяснить. Начнем с того, что из меня шаман – как из березы балерина. Но насчет глаза… Вы правы. Бабушка была шаманкой, это она закрыла проход.

Борис поведал о том, что родился и вырос в поселке В-26, переехал с родителями в Быстрорецк, где и прожил то более, то менее счастливо всю жизнь, позабыв о прошлом, в том числе и о бабушке.