Гиблый Выходной

– Юра!!! – заорал Лева с шестиметровой высоты и, видя, что его дорогой товарищ не проявляет признаков жизни, рванулся с места, чтобы буквально стрелой слететь с лестницы вниз. Но не успел он даже развернуться, как получил настолько сильный удар в голову, что мир для него мгновенно померк и молодой человек накрепко выпал из реальности в кромешное небытие. Однако на долю секунды перед отключением сознания он заметил стоящего позади него Даниила Даниила Шепетельникова с треснутым электрическим чайником.

09:43 – 09:48

Шмякнувшись о бетон пола, я так сжал челюсть от боли, что за полным неимением зубов, она почти вышла из суставов и только новая острая боль под ушами заставила меня раскрыть рот и беззвучно выдохнуть в пространство. Покривлявшись на полу четыре секунды, я собрал волю в кулак и постарался как можно быстрее скрыться с места падения. Встать на ноги я не мог, для этого просто не было сил и времени, и как огромное раненое насекомое я быстро-быстро уполз в темный угол между станками и нагруженными паллетами, прислонился там плечом к металлическому станочному боку и постарался затаить дыхание. Из-за боли это было очень трудно, организм требовал крика, но я зажал сам себе рот.

Перед глазами маячила прилепленная скотчем картонка: «Ответственный за ТО:», под ней маркером была написана чья-то незнакомая мне фамилия и инициалы, но она была жестоко перечеркнула, а внизу значилась уточняющая фамилия – совсем иная. Но и та была зачеркнута шариковой ручкой. Я иронично вздохнул, дотянулся до валяющегося неподалеку маркера, лизнул его кончик и накарябал внизу картонки: Пятипальцев Ю.Б. Даже в минуты смертельной опасности я не забываю о своем предназначении в этом мире – если есть хоть малейшая возможность исправить мир в положительную сторону, этой возможностью надо воспользоваться. Посмотрев на дело рук своих, я закрыл колпачок маркера и положил его именно на то место, откуда взял.

Я не должен выдавать себя ни звуком ни шорохом. Прячась в пыльной темноте, я наблюдал как к месту моего падения подбежала мастерица заготовительного участка – миниатюрная черноволосая Люба Кротова. Подбежала, остановилась, посмотрела по сторонам, вдруг дернулась, взвизгнула и безвольно осела на пол. Убедившись, что Кротова потеряла сознание, я позволил себе застонать. При падении я сильно ушиб руки и бок, но самую острую боль мне причинял попавший под лопатку гвоздь. Кротова все-таки попала в меня и гвоздь вошел в спину в таком неудобном месте, что все попытки выдернуть его из-под лопатки заканчивались только вспышкой боли. Кривляясь и выгибая назад кривые руки я, тем самым, напрягал и растягивал мышцы спины и это причиняло такую боль, что я не мог продолжать и только опускал руки.

Все еще с гвоздем в спине, я подполз к Кротовой и проверил ее дыхание и пульс. Жива. Но я не мог привести ее в чувства и тем самым выдать себя. Я и так уже натворил дел, а попытка объясниться перед Кротовой закончилась пальбой из пневмомолотка. Если бы гвоздь попал не в мягкие ткани спины, а в голову или шею? Вот тогда бы на бетон пола упал бы уже не я, а только бренное тело Коли Авдотьева.

Я в полголоса затараторил благодарственные псалмы во славу Христовой силы. В них я поблагодарил за свое чудесное спасение прежде всего Бога, дух сына которого Иисуса Христа живет в моей душе, как и в душе всех истинных квакерских христиан-духоборцев. Невольно я задумался над тем, в какое тело переродилась бы моя душа в случае, если бы удача оказалась на стороне Любани Кротовой. Я регулярно задавался таким вопросом, особенно в минуты опасности. В какое тело перенесется моя душа? В тело живого праведника или новорожденного? Хорошо бы в живого, хорошо бы вселиться в тело сильного здорового человека с крепкими костями и полноценными конечностями, а ни как у меня – кости конечностей кривоватые и тонкие, после переломов заживали неправильно, одна рука длинней другой и всегда прижата к боку, а на другой с самого детства не хватает двух пальцев и она напоминает крабью клешню. Все до единого зуба давно выпали, из-за чего губы и щеки тянулись внутрь ротовой полости, а подбородок казался острее, глаза слишком глубоко посажены и почти совсем спрятались за кустистыми бровями. Должно быть в прошлой жизни я был не самым праведным христианином, если мне было позволено перенестись в подобное тело.