Гибридная война. Выжить и победить

В этом вопросе весьма показательной выглядит российская стратегия в Италии, где Кремль без ложного стеснения заигрывал сразу с двумя политическими тяжеловесами страны — Романо Проди[66] и Сильвио Берлускони [67]. Левоцентрист Проди, принимавший участие в 2013 году в Валдайском форуме — сеансе общения Владимира Путина с избранными представителями западной политической элиты, — выступает против антироссийских санкций. Бывший итальянский премьер, известный своим афоризмом: «Россия и ЕС неразлучны как икра и водка», в декабре 2014 года побывал с частным визитом в Москве, где, по всей видимости, обсуждал перспективы возобновления полноценных отношений между Россией и ЕС[68].

Не менее интригующе складываются отношения между Владимиром Путиным и Сильвио Берлускони — политиком сколь экстравагантным, столь и влиятельным. Неоднократно побывавший в кресле премьера Кавалер, как его называют, не скрывает пророссийских взглядов и личных симпатий к «другу Владимиру». Как говорится, «ничего личного — только бизнес». В данном случае — личные интересы Сильвио Берлускони в прокладывании «Южного потока» и развитии бизнес-связей с Россией. Поэтому осенью 2014 года итальянский политик обвинил Запад в «безответственном отношении к России», подчеркнув, что «Россия не может не защищать украинских граждан русского происхождения, которые для россиян как братья»[69]. А уже в январе 2015-го, воспользовавшись в качестве информационного повода терактом исламистов в редакции французского еженедельника Charlie Hebdo, заявил, что «санкции бесполезны, более того, они вредны для внешней политики и губительны для нашей экономики. Я надеюсь, что итальянское правительство станет инициатором изменения европейской линии» [70].

Необходимое отступление. Владимир Путин, исходя из линии его внешнеполитического поведения, вполне может претендовать на роль злого гения европейской политики. Российский президент умело использует в собственных интересах принципы Европейского союза, в частности, принятие решений исключительно консенсусом. Путин, будучи авторитарным лидером, словно позволяет политикам Старого Света самоутверждаться за счет демонстрации дружеских отношений с ним. Этот пример переплетения международной политики, деловых интересов и игры на человеческих слабостях претендует на то, чтобы стать классическим.

Особый характер отношений между Россией и Францией, сложившийся на протяжении столетий, сегодня позволяет Кремлю рассчитывать на весьма благоприятный для себя исход битвы за право жить и работать в Елисейском дворце, запланированной на 2017 год. Нынешний французский президент Франсуа Олланд вряд ли может быть назван политиком с антироссийской позицией, но его основные конкуренты настроены по отношению к России куда более дружелюбно. Например, экс-президент и лидер «Союза в поддержку республики» Николя Саркози в 2008 году, пребывая в статусе главы государства, фактически подыгрывал России во время ее вооруженного конфликта с Грузией. Парадокс ситуации заключается в том, что Саркози фактически выступал от имени Европейского союза в целом, что серьезно пошатнуло веру в готовность ЕС противостоять российской экспансии.

Сам французский политик, претендующий на возвращение в президентский дворец, подчеркнул, выступая на партийном съезде ведомой им политической силы: «У нас с Россией общая цивилизация. Когда мы говорим с русскими, мы говорим об общей культуре, чего не происходит, когда мы общаемся с нашими китайскими, вьетнамскими и другими друзьями, даже если у нас есть общая часть истории. Разрыв отношений между Россией и Европой — это трагедия…

Крым выбрал Россию, нельзя его в этом упрекать. Точно так же, как я в свое время заставил Путина не препятствовать отделению жителей Косова от сербов. Если Косово имело право на независимость от Сербии, я не понимаю, как можно говорить, используя одинаковые доказательства, что Крым не имел права выйти из состава Украины, чтобы присоединиться к России»[71].

Лидера французской националистической партии «Национальный фронт» Марин Ле Пен можно назвать стратегическим и перспективным партнером Кремля, поскольку в своей публичной риторике она не скрывает пророссийской позиции. И дело не только в том, что госпожа Ле Пен получила кредит в российском банке на функционирование своей политической силы [72]. По всей видимости, она использует

Россию в качестве рычага давления на европейских политиков, эпатируя публику и привлекая к себе внимание. Формат заставляет лидера французских националистов не только обвинять Европейский союз в происходящем в Украине (она — ярый противник евроинтеграции Украины), но и делать подобные заявления:

«На мой взгляд, результаты референдума не вызывают никаких сомнений. Это было ожидаемо. И народ (Крыма), живший в страхе, бросился в объятья той страны, откуда появился, поскольку вы знаете, что Крым является частью Украины только в течение 60 лет»[73].