Гид по чаю и завтрашнему дню

Джулс также понимает, каково это – иметь заботливую старшую сестру (ее учится в университете в Шотландии). И все о грусти и тоске, которая остается, когда мы теряем близких. Ее любимый дядя умер в прошлом году от рака. Он всегда ее поддерживал, наставлял в музыке и был первым, кому она рассказала о том, что ей нравятся не только мальчики, но и девочки. Именно дядя Альберт подтолкнул и вдохновил ее на написание первой песни.

Как знакомый припев, ее откровение все еще не укладывается в моей голове, когда у меня звякает телефон. Прочитав сообщение от мами, я поднимаю глаза, и Джулс спрашивает:

– Новости из дома?

Раньше я бы просто отмахнулась. Но за двадцать минут я узнала, что Джулс не только классная девчонка с превосходным талантом. Вдобавок к схожим взглядам на еду и привычку есть сначала десерт мы, похоже, понимаем друг друга. Вряд ли она прожила шестнадцать лет и ни разу, как сказал бы Орион, не была в ссоре с подругой. Поэтому я решаю рассказать ей о моей подруге и новостях от мами.

– Стефани… не думала, что она там задержится, – добавляю я после короткой паузы.

– В Африке? – спрашивает Джулс, придвигаясь ближе.

– Ага. Это одна из причин, по которой я не хотела уезжать из Майами. Думала, через пару недель она появится на моем крыльце и поймет, что все наши планы были не просто глупыми мечтами. Думала, она решит, что Африка не для нее. Я имею в виду, что Стеф, которую я знала, внимательно относится к еде и не может прожить двух дней без фена.

Джулс морщит нос и медленно поднимает руку.

– Возможно, я знаю кое-кого похожего на нее.

Смех, как доза самой жизни, – лучше, чем сок из ростков пшеницы.

– Важнее всего то, – продолжаю я, – что у нас в Майами был план. Я не хотела, чтобы он изменился. Прежде чем приехать сюда, я бегала и ходила по нашим магазинам, сидела на том же участке Саут-Бич, куда мы обычно приходили вместе.

– Будто это каким-то образом может ее вернуть?

– Мысли о нас, университетской программе медсестер, нашей дружбе с раннего детства должны были ее вернуть. Но она не приедет домой в ближайшее время. Хотя я пыталась. Я оставалась в Майами ради нас обеих.

– Понимаю. – Джулс наклоняется ко мне, словно собираясь рассказать какой-то секрет. – Ты знаешь, почему она вот так уехала?

Этот вопрос преследовал меня повсюду, даже на другом континенте.

– Я была слишком расстроена, чтобы дождаться настоящего ответа. А сама не могу придумать ничего вразумительного. – Я провожу пальцем по шероховатой поверхности деревянного стола, выкрашенного в цвет пляжного песка. – Полагаю, люди не всегда такие, какими кажутся. Стеф причинила мне боль. Но я знаю, что это не только ее вина. И меня бесило то, как мы расстались.

– Ага. Разбитыми, как ты тогда сказала, – задумчиво говорит Джулс. Она выглядит такой же сосредоточенной, как в тот момент, когда писала песню. – Суть в том, что, когда что-то склеиваешь, оно уже не будет таким, как раньше. Что если она захочет все исправить, но это будет означать, что как прежде уже не будет? Ты согласишься?

Последние несколько месяцев показали, что я не очень хорошо справляюсь с «не как прежде». Все же я отвечаю:

– Надеюсь. Но даже не представляю, как это будет выглядеть. Я знаю только, как выглядела наша старая дружба.

– Что ж, сначала подруга должна с тобой связаться, и, судя по всему, она это скоро сделает. И ее мама сказала твоей, что она счастлива. – Джулс хмурится. – А ты за нее счастлива?

– Всегда. Несмотря ни на что, – тихо отвечаю я.

Джулс тепло улыбается.

– Тогда, похоже, у вас двоих все будет хорошо.

Она машет через окно черному «БМВ», подъехавшему к тротуару.

– Это за мной, – говорит она и собирает вещи. – Слушай, ты же знаешь, как мы здесь живем. Маленький город, все друг друга знают. Я понимаю, что с некоторыми буду дружить всегда. – Ее голубые глаза встречаются с моими – задумчивые, но энергичные, прямо как ее музыка. – Но есть другие, с кем я теперь практически не вижусь, и я понимаю, что это нормально. – Она грустно улыбается. – Иногда я пишу о них песни. Так я храню память о них. К тому же всегда есть место для новых друзей.

Мое сердце увеличивается в размерах, словно проверяя, сколько свободного места осталось за ребрами. Орион сказал почти то же самое. Задумавшись о нем, я не замечаю, как Джулс встала и направилась к двери.

– Эй, Джулс… спасибо.

– Ага, – с улыбкой говорит она, пропуская людей, входящих в кафе. – Увидимся, Лайла!

Через пару мгновений я пересекаю улицу и иду в «Максвеллс». После разговора с Джулс на душе стало намного легче. Орион стоит за стойкой и помогает старику в дождевике (хотя на улице солнечная погода), перед ним выстроились ряды чайных пакетиков из фольги. Занятой Орион приветствует меня бровями.

Я изучаю ту часть магазина, которую упустила в прошлый раз. На встроенных полках выставлены изысканный фарфоровый сервиз и маленькие азиатские заварники: одни из черного металла, другие – желтовато-коричневого цвета. На отдельном столике лежат книги о приготовлении чая, а также стопки льняных полотенец и чайные принадлежности.