Гидеон из Девятого дома

Гидеон не стала ее слушать, потому что подозревала, что Харроу просто выкинет конверт в окно, не читая. Не обратила она внимания и на кислую рожу Харроу, доставая тонкий листок – куда хуже, чем конверт, но кто, кроме самого императора, вообще будет использовать для писем бумагу? – и зачитывая вслух.

ЛЕДИ АБИГЕЙЛ ПЕНТ И СЭР МАГНУС КУИНН ПРАЗДНУЮТ ОДИННАДЦАТУЮ ГОДОВЩИНУ СВОЕЙ СВАДЬБЫ.

ОНИ СВИДЕТЕЛЬСТВУЮТ СВОЕ ПОЧТЕНИЕ НАСЛЕДНИЦЕ И ПЕРВОМУ РЫЦАРЮ ДЕВЯТОГО ДОМА И ПРОСЯТ ПОЧТИТЬ ИХ СВОИМ ВНИМАНИЕМ.

УЖИН БУДЕТ ПОДАН В СЕМЬ ЧАСОВ.

Под этим текстом было торопливо, но все же красивым почерком приписано:

Не пугайтесь формулировок, Абигейл жить не может без формальных приглашений. Я чуть ли не к завтраку их получаю. Это все не всерьез, но мы будем очень рады, если вы сможете прийти. Я приготовлю десерт. Уверяю, что готовлю я лучше, чем фехтую. М.

– Нет, – сказала Харроу.

– Я хочу пойти, – сказала Гидеон.

– Это невероятно банально.

– Я хочу десерт.

– Мне представляется, – Харроу барабанила пальцами, – что во время одного там ужина одна умная парочка с помощью бутылки яда обеспечит смерть наследников нескольких домов и внезапно утвердит господство Пятого дома. Только потому, что тебе захотелось сладкого.

– Это формальное приглашение, адресованное Девятому дому, а не просто тебе и мне. – Гидеон решила схитрить: – Мы же все из себя такие традиционалисты, разве мы не должны заглянуть хотя бы на секундочку? Если мы не пойдем, это будет грубо. Очень много выводов можно сделать из того, кто не придет. А все придут, потому что это вежливо. Политика. Дипломатия. Если ты не хочешь десерта, я и твой съем.

Некромантка задумалась.

– Но придется отложить испытание, – наконец пожаловалась она, – и потратить целый вечер, и Секстус сможет нас опередить.

– Спорим, твой Паламед тоже будет. Испытанием можно заняться потом. Я буду хорошей. Буду тихой, меланхоличной и… Девятой. Это зрелище подстегнет тебя и простимулирует.

– Нав, ты свинья.

Это значило, что они собираются пойти. Гидеон обдумывала свою неожиданную победу, глядя в зеркало и лениво пересчитывая прыщи, которые выскочили из-за постоянного намазывания ритуальной краски. Атмосфера была до странности расслабленной, как в тот раз, когда она приняла седативное и знала, что монахини вырежут ей гланды. Они с Нонагесимус обе ждали ножа. Она никогда не видела Харроу такой податливой. Никогда еще не проходило столько времени, чтобы та не куснула Гидеон за мягкое место. Может быть, испытания на звание ликтора ее успокаивали?

Но нет, зря она надеялась. Харрохак была довольна, потому что все шло, как она задумала. Она делала, что хотела, но как только этот блеск стерся бы, в дело бы снова пошли ножи. Гидеон не могла доверять Харроу. Всегда были какие-то шероховатости. Всегда какие-то ограды вырастали вокруг тебя, хотя бы их даже не видела, и замечала только тогда, когда Харроу поворачивала ключ в замке. Но потом…

Забавно было смотреть, как Харроу суетится. Она надела лучшие и самые древние одежды Девятых и превратилась в блестящую черную палку, утопающую в пене кружев цвета ночи. Она вдела в уши длинные костяные серьги и дважды перекрасила лицо. Гидеон с удивлением и любопытством поняла, что Харрохак сильно напугана. К вечеру она становилась все более раздраженной. Вялое лежание с книгой и вид подчеркнутой скуки сменились напряженной позой, опущенными плечами и поджатыми ногами. Харроу постоянно смотрела на часы и собралась выйти на двадцать минут раньше, чем надо. Гидеон просто надела чистую рясу и темные очки. Некромантка слишком нервничала, чтобы их запретить.

Чего она боялась? Она с самого детства исполняла один ритуал Девятого дома за другим, ритуалы эти были пышны и при этом очень строги. А теперь она вся тряслась.

Может быть, из-за того, что ей пришлось отложить темные некромантские делишки в подвале? Так или иначе, Гидеон с Харрохак двинулись в путь: разряженные в одежды Запертой гробницы, разрисованные под живые черепа и похожие на двух дур. Из-за многообразия костяных украшений Харроу щелкала и постукивала на ходу.

– Вы пришли! – сказал Магнус Куинн, увидев их. Он был слишком хорошо воспитан, чтобы второй раз смотреть на двух представительниц Дрербура, ударившихся в загул. – Я так рад, что вы надели свои… праздничные платья. Я был уверен, что наряжусь только я и буду сиять среди вас, чувствуя себя идиотом. Преподобная дочь, – он очень глубоко поклонился Харроу, – спасибо, что пришли.