Гидра из Лерны

– Сам преклони, – было больно до ужаса, но он смог раскрыть рот. – Я Ясон, сын Эсона. И это мои приказы тебе следует выполнять.

Народ внезапно притих. Как-то странно, подумалось юноше. Да, в его снах, в тех храбрых и безрассудных мечтаниях толпа действительно расступалась, и ему верили с полуслова. Все признавали его сыном царя, вернувшимся добрым царевичем, без вопросов отдавали власть, а затем все жили долго и счастливо. Он любил об этом мечтать, порой даже сам в это верил. Но он знал, что мир не похож на старые сказки и в возвращенных царевичей здесь не верят давно. Что уж говорить про воскресших героев. Отчего же теперь тишина. Отчего никто, даже самый рьяный задира не говорит, что он лжец и вовсе не царских кровей?

Объяснение было простое, и этого не знал ни Ясон, ни даже премудрый Хирон. Царь Пелий так яро искал племянника, что свергнет его, что даже матери не называли Ясоном своих новорожденных сыновей, ожидая расправы. А тут он сам, добровольно, называет себя сыном Эсона, стоит и не прячется, не отрицает родства – он либо безумец, и боги покарали его, либо правда не лжет.

Царь Пелий повернулся к нему. Тот был еще вовсе не стар, наверно, так же выглядел бы и его отец Эсон, если б остался в живых – Ясон все надеялся, но слишком много слухов о братоубийстве витало по дороге от Фермопил до Иолка. Суховатое худое лицо, очень светлые большие глаза, первая седина в волосах. Он казался мирным и добрым владыкой, но частенько жестокость кроется не во взгляде. Он легким жестом приказал страже подвести юношу ближе.

«Не склони головы, – все думал Ясон, вспоминая слова учителя и наставника. – Не склони головы, и тогда враг не сможет назвать тебя ни поверженным, ни рабом.»

– Так ты, юноша, утверждаешь, что ты сын моего погибшего брата?

Тот кивнул. Кто знал, что следует теперь говорить? «Дядя, освободи мой дворец, и я отпущу тебя с миром»? Можно попробовать, вряд ли уже будет хуже.

– Я сын Эсона, царь Пелий.

Правда не может быть опасной ошибкой, любил говорить кентавр Хирон. Теперь его бросят в темницу в назидание прочим, в лучшем случае просто выгонят за городские ворота. Он смотрел прямо и помнил – «не склони головы». Царь сделал шаг вперед, и ему стало страшно. Не должно все закончиться прямо сейчас.

– Мой племянник! – Пелий воскликнул. Ясон ощутил щекой гладкость дорогого фароса. Дядя его обнимал, он чувствовал запах дыма из храма богов-олимпийцев, дорогих масел и чего-то сладкого, пряного. Он невольно вспомнил гидру в болоте, и ему стало дурно.

– Мой любимый племянник вернулся! В первый день лета, в великий праздник богов! Пусть теперь покаются злые языки, что обвиняли меня в убийстве брата и охотой за невинным младенцем.

Это было странно и дико. Его враг и наверняка убийца отца стоял перед ним и называл его любимым племянником. Его улыбка, честные глаза и молчаливый напуганный люд. Гидра в болоте и яркое счастливое солнце на небе. Это было как во сне, и как во сне же Ясону хотелось нащупать ту нить, которая подскажет ему, что это все нереально. Он не может сейчас сказать, что явился за троном, явился царевичем, которого ждали все долгие годы. На бессмыслицу и дикость он ответит той же странностью и небылицей.

– Царь, я явился к тебе с грозной вестью! – Ясон крикнул громко, чтобы слышал самый последний крестьянин. – С грозной, свирепой и страшной. К воротам твоего города подступает болото, страшная ядовитая топь, поглощающая плодородные земли богини Деметры, точно мор и чума. И это не все, – он видел смятение и вопрос в глазах Пелия. Тот отвлекся, отлично. – И это не все, добрые жители города. В том болоте живет воскресшая Лернейская гидра!

Толпа не шумела, лишь перешептывалась. Сперва этот юноша называет себя пропавшим царевичем Ясоном, чье имя опасно здесь называть, теперь зачем-то говорит о чудовище древности. В себе ли этот малый или же он точно безумен? Должно быть, Зевс его покарал, царь не посмеет поднять руку на юродивого мальчишку.

– Это не все! – Ясон понимал, что пока его спасенье – абсурд и смятенье толпы. – Вместе с гидрой вернулся тот, кто в первый раз ее победил, но скончался от ее яда и хитрости. Друг Геракл, выйди сюда.

Его новый товарищ смотрел на него, как на глупца. Сделал пару шагов вперед. Наверно, герой уже пожалел, что отправился с Ясоном в Иолк.

Царь Пелий снова обнял его, и Ясон отчетливо услышал стальной шепот у уха:

– Что ты несешь, мальчишка, молчи и не будоражь здесь толпу.

Затем царь повысил голос, как прежде.

– Мой дорогой племянник, верно, устал от долгих скитаний, старые страхи туманят воображение юноши. Больше не бойся. Ты снова у друзей и семьи.

Шепот и шорохи в толпе утихали. Если чудовища нет, если этот мальчик взаправду безумен, то пусть владыки города сами решают вопросы.

– А этот мальчишка не лжет, – послышалось из толпы.