Читаем Гидра. Том 1.Определение фашизма и его признаки. полностью

В СССР в политике и экономике уже к 1935 году стали преобладать чисто фашистские методы, сочетающие эффективную пропаганду и сильный репрессивный аппарат. В результате появились культы народных героев, эксплуатирующие совершенно различные по своему содержанию мифологизированные образы, от Александра Невского и Дмитрия Донского, до Степана Разина и Емельяна Пугачёва. Появились мифы о Гражданской войне и её героях, а когда наступила очередь индустриализации, появились Стаханов и Изотов. Именно эти героические культы нашли своё отражение в изобразительном и театральном искусстве, в литературе и поэзии, в монументальном искусстве и музыке.

При Сталине массово стали создавать коллективные самоуправляемые хозяйственные организации — кооперативы, артели, колхозы. Силой насаждался коллективизм, который советская пропаганда преподносила как естественное состояние русского крестьянина, веками жившего в традиционной крестьянской общине. Лишь при Хрущеве начался обратный процесс. При нём стали закрывать, колхозы, превращая их в совхозы, проводилось огосударствление коллективной собственности, культура избавилась от излишнего давления цензуры (в результате родился целый пласт уникальной советской культуры шестидесятников), наука и идеология мирно развелись, к обоюдной радости обеих. Резкий поворот от сталинского ампира к западному архитектурному утилитаризму произошёл сразу после озвученного Хрущёвым тезиса о борьбе с «архитектурными излишествами».

Сталин ассоциировал себя с Петром Великим (великий реформатор) и Иваном Грозным (собиратель и защитник русских земель). Иосиф Виссарионович самостоятельно возложил на себя роль «отца народа», по сути, императора, но который основывает свой авторитет не на праве династического наследования, а на фанатической любви толпы. Соответственно, советская культура стала тяготеть к имперскому стилю и новореализму.

Сталин сравнивал себя также с иноземными великими правителями огромных империй прошлого, например, с Чингисханом и Наполеоном. В особенности с последним, так как именно Наполеон был не просто завоевателем Европы, но ещё всенародно избранным несменяемым вождём всех французов, народным императором.

Сталин, инициатор репрессий в отношении огромного количества историков и советских писателей, вернул из ссылки Евгения Викторовича Тарле, чьей книгой о Наполеоне, написанной историком в ссылке в Алма-Ате, он заинтересовался, случайно прочитав нелестную критику в июньских выпусках 1937 года газет «Правда» и «Известия». Сталин распорядился об издании книги Тарле о Наполеоне и позднее лично курировал процесс подготовки и выпуск в свет книги. Он дал соответствующее распоряжение об ограждении историка от всяческой критики со стороны учёных и нападок в печати, поручив следить за этим НКВД. По личному распоряжению Сталина в 1941 году были также изданы мемуары Наполеона. Шикарное дорогое издание, на отличной бумаге, с гравюрами.

В СССР при Сталине издавались книги, ставились фильмы, прославляющие отдельные эпизоды российской истории. Если быть более точным, то на самом деле речь шла не об исторических событиях, а придумывались мифы, на основе которых на протяжении десятилетий строилась советская историческая наука и создавались художественные произведения.

В СССР появился социалистический реализм, ставшим основным стилем в советской культуре. Отклонения в искусстве, литературе от официального канона каралось, как предательство. За отклонение от стандарта можно было запросто лишиться членства в творческом союзе или даже получить тюремный срок.

Факт перехода в сталинском СССР к традиционализму подтверждает не только соцреализм в литературе и искусстве. В качестве иллюстрации можно привести имперский стиль в советской архитектуре, копирующий здания Римской Империи. Во Франции за сто лет с лишним лет до этого, направление называлось «Наполеоновский стиль», ещё чаще именовалось просто Имперским стилем (style Empire – стиль Ампир), в царской России его называли Александровским стилем, в Третьем Рейхе — именовали Немецким неоклассицизмом, в Японии собственный новый имперский стиль именовали стилем Мэйдзи и т.д.

Бюрократический класс, будучи полностью оторванным от основной массы советских граждан, жил по законам новой советской империи и впитывал в себя имперский дух, копируя стиль в вещах, интерьерах и даже в мелочах. Достаточно посмотреть на выставках или в антикварных магазинах вещи той советской эпохи.

Остальные советские граждане, не входившие в правящий класс государственной и партийной номенклатуры, стали копировать народные обычаи, особенности крестьянского и мещанского быта, существовавшие в царской России, вкладывая в них насаждаемый советской пропагандой новый смысл, соответствовавший новой идеологии. При Сталине место веры в Бога, почитание царя и отечества заняли вера в социализм и вождизм. Преклонение подданных перед российским самодержцем переродилось в культ советского вождя, а русский империализм – в стремление к мировому господству (мировой революции).

Перейти на страницу:

Похожие книги

Политическая история русской революции: нормы, институты, формы социальной мобилизации в ХХ веке
Политическая история русской революции: нормы, институты, формы социальной мобилизации в ХХ веке

Книга А. Н. Медушевского – первое системное осмысление коммунистического эксперимента в России с позиций его конституционно-правовых оснований – их возникновения в ходе революции 1917 г. и роспуска Учредительного собрания, стадий развития и упадка с крушением СССР. В центре внимания – логика советской политической системы – взаимосвязь ее правовых оснований, политических институтов, террора, форм массовой мобилизации. Опираясь на архивы всех советских конституционных комиссий, программные документы и анализ идеологических дискуссий, автор раскрывает природу номинального конституционализма, институциональные основы однопартийного режима, механизмы господства и принятия решений советской элитой. Автору удается радикально переосмыслить образ революции к ее столетнему юбилею, раскрыть преемственность российской политической системы дореволюционного, советского и постсоветского периодов и реконструировать эволюцию легитимирующей формулы власти.

Андрей Николаевич Медушевский

Обществознание, социология
Масса и власть
Масса и власть

«Масса и власть» (1960) — крупнейшее сочинение Э. Канетти, над которым он работал в течение тридцати лет. В определенном смысле оно продолжает труды французского врача и социолога Густава Лебона «Психология масс» и испанского философа Хосе Ортега-и-Гассета «Восстание масс», исследующие социальные, психологические, политические и философские аспекты поведения и роли масс в функционировании общества. Однако, в отличие от этих авторов, Э. Канетти рассматривал проблему массы в ее диалектической взаимосвязи и обусловленности с проблемой власти. В этом смысле сочинение Канетти имеет гораздо больше точек соприкосновения с исследованием Зигмунда Фрейда «Психология масс и анализ Я», в котором ученый обращает внимание на роль вождя в формировании массы и поступательный процесс отождествления большой группой людей своего Я с образом лидера. Однако в отличие от З. Фрейда, главным образом исследующего действие психического механизма в отдельной личности, обусловливающее ее «растворение» в массе, Канетти прежде всего интересует проблема функционирования власти и поведения масс как своеобразных, извечно повторяющихся примитивных форм защиты от смерти, в равной мере постоянно довлеющей как над власть имущими, так и людьми, объединенными в массе.http://fb2.traumlibrary.net

Элиас Канетти

История / Обществознание, социология / Политика / Образование и наука
Цивилизационные паттерны и исторические процессы
Цивилизационные паттерны и исторические процессы

Йохан Арнасон (р. 1940) – ведущий теоретик современной исторической социологии и один из основоположников цивилизационного анализа как социологической парадигмы. Находясь в продуктивном диалоге со Ш. Эйзенштадтом, разработавшим концепцию множественных модерностей, Арнасон развивает так называемый реляционный подход к исследованию цивилизаций. Одна из ключевых его особенностей – акцент на способности цивилизаций к взаимному обучению и заимствованию тех или иных культурных черт. При этом процесс развития цивилизации, по мнению автора, не всегда ограничен предсказуемым сценарием – его направление может изменяться под влиянием креативности социального действия и случайных событий. Характеризуя взаимоотношения различных цивилизаций с Западом, исследователь выделяет взаимодействие традиций, разнообразных путей модернизации и альтернативных форм модерности. Анализируя эволюцию российского общества, он показывает, как складывалась установка на «отрицание западной модерности с претензиями на то, чтобы превзойти ее». В представленный сборник работ Арнасона входят тексты, в которых он, с одной стороны, описывает основные положения своей теории, а с другой – демонстрирует возможности ее применения, в частности исследуя советскую модель. Эти труды значимы не только для осмысления исторических изменений в домодерных и модерных цивилизациях, но и для понимания социальных трансформаций в сегодняшнем мире.

Йохан Арнасон

Обществознание, социология