Гидрономикон. Часть 1(СИ)

- Обломки астероида или планетоида, который столкнулся с Землей, - Инга поморщилась -- звучит ужасно глупо. Но Левушка даже глазом не моргнул.

- Нет, это не прокатит. Чтобы Вайс купился, надо что-нибудь посущественнее. Скажем, что в тех краях спрятана сокровищница вымершей китайской династии Цинь.

- Цинь-минь. Сказки какие-то, - отмахнулась Инга. - Если он специалист, сразу поймет, что это ерунда полная.

- А мы реальную легенду сочиним! Сема же у меня ходячий гугл. У него таких историй воз и маленькая тележка. Что скажешь? Классненько? Сделаем все, как надо: с подтверждениями: картами, дневниками, свидетельствами очевидцев.

Семен нежно сгреб его в охапку.

- Каких очевидцев, Левушка? Сам сказал - династия вымершая.

- Придумаешь что-нибудь, ты же у нас голова. Главное -- сочини, а уж уболтать я его сумею.

Инга фыркнула:

- Разве нормальный человек в такое поверит?

- Нормальный, конечно, не поверит, - задумчиво сказал Семен. - Но... я бы не стал утверждать, что Герман с Егором - нормальные...

***

Во сне Инга снова и снова наблюдала за прыгающей по волнам оранжевой скорлупкой. И каждый раз, стоило на секунду отвести взгляд, каяк исчезал. Инга выныривала из сна в зыбкую ночную реальность -- тоскливые крики неизвестных птиц в вышине, далекий шум реки, храп Германа -- и снова проваливалась в сон, успев поклясться, что уж теперь-то ни на мгновение не оторвет глаз от пластиковой скорлупки. И снова отвлекалась в самый ответственный момент.

Когда серый рассвет неуверенно осветил внутренности палатки сквозь тонкую ткань, Инга поняла, что больше не вынесет этой пытки. С трудом выпуталась из спальника и на четвереньках выползла наружу. Встать в полный рост удалось только в три приема. Все тело ныло как подточенный кариесом зуб, колени отчаянно хрустели, а в глаза точно песку насыпали.

Спустилась к реке, цепляясь за что придется, и все-таки дважды упав. Поплескала в лицо ледяной прозрачной водой. Поняла, что забыла взять умывальные принадлежности и чтобы почистить зубы, нужно проделать весь этот путь наверх, а потом опять вниз.

"Надо, надо умываться по утрам и вечерам", -- пробормотала Инга. С надеждой глянула в сторону лагеря -- вдруг кто-нибудь из мужчин как раз собирается спускаться и сможет захватить ее "мыльное"? Как бы не так.

Она тяжело вздохнула, опускаясь на гладкий, обточенный водой валун у самого потока. Папа-папа... Неужели твоя вера в чудесные свойства обыкновенной воды оправдывает все жертвы? Егор уже шестой, кто не вернется с этих мрачных берегов.

Стоп, оборвала себя Инга. Еще не все потеряно. Герман считает, надежда есть. Как раз во время последнего перехода, перед этим злополучным каскадом, он рассказывал о группе русских, сплавлявшихся в этих же местах, только по другой речке. Выжили двое из всей команды. И нашли их... через неделю, кажется. Или через месяц. Неважно. Главное, что нашли и, причем, живых, только слегка похудевших. Ну, или не слегка...

Мда, Горцу худеть некуда, с мрачной иронией подумала Инга. Пока толстый сохнет, худой сдохнет, как говорится. Тьфу! Да что за слова-то в голову лезут! Все, хватит рассиживаться, надо завтрак готовить. Мужчины скоро проснутся.

Комковатую переслащенную овсянку сжевали молча. Запили слишком крепким чаем. С самого начала похода так сложилось, что готовку оставили за ней, хотя она и дома-то не слишком часто подходила к плите. Мужчины ставили лагерь, таскали воду, натягивали веревки, на которые потом развешивали вещи сушиться, и ждали, что она приготовит горячий ужин. Инга же, сдирая с себя мокрый гидрокостюм, думала, что и пальцем двинуть не сможет, не то что готовить ужин на толпу голодных мужиков. Только кого это интересовало? Шовинисты! А, собственно говоря, почему она?! Что за патриархальные гендерные стереотипы?

В первый вечер Горец, закончив с делами, распаковал гитару и лениво перебирал струны, глядя, как Инга мыкается с горелкой и котелками. Хмыкнул презрительно и пропел на мотив песни из старого фильма про декабристов:

Зажав в руке половник с миской,

Ты смотришь преданно в глаза.

На завтрак будет только каша,

На ужин - только колбаса.

С котла потянет сизым дымом,

Его на углях повело.

Не доверяйте деве юной

Вы в этой жизни ничего.

И еще раз издевательски:

Не доверяйте де-е-еве ю-ю-ю-юной

Вы в этой жизни ничего-о-о!

После этого, как ни в чем не бывало, отложил гитару и взялся за горелку: "Сегодня пайку я приготовлю, жрать очень уж хочется. Но с завтрашнего дня будешь кашеварить сама. Учись".

Но и в следующие дни он постоянно терся рядом, мешая непрошеными советами: "Хорош сахару уже! Водички еще плесни! Огонь-то убавь, не видишь, что ли?!" Инга огрызалась, но Егор в пререкания не вступал, пожимал плечами и сам доливал воды, помешивал, пробовал, что-то сыпал в котелок... И каша всегда получалась в меру сладкой и без комков, а мерзкое сублимированное мясо становилось похоже на настоящую говядину. Еда не пригорала и доваривалась, а добавки было всегда вдоволь.

Инга впихнула в себя еще пару ложек овсянки, понимая, что если она не поест, то дальше идти не сможет.