Гиганты

Мы никогда не растягивались так тонко. Обычно в этом нет необходимости, при игре со световыми годами и эпохами даже самое медленное падение ускоряет нас за такое время. В любом случае, мы не сможем преодолеть 20–процентную скорость света, если не будем готовить до синевы. Так что обычно Эри держит язык за зубами.

Но не в этот раз. На этот раз мы просто ещё один из праздничных орнаментов Хакима, висящий на ниточке в урагане. По словам Шимпа, эта нить должна выдержать. Однако в полученных данных есть ошибочные значения, а у нас не так много эмпирических наблюдений чтобы их как-то их применить. База данных в сингулярностях, вложенных в астероиды, вложенных в испепеляемые ледяные гиганты, тяжеловата для размахивания руками наугад.

И это просто проблема в проблеме. Атмосферная стыковка с миром, падающим со скоростью двести километров в секунду, совершенно тривиальна по сравнению с предсказанием хода Туле внутри звезды: сопротивление, вызванное миллионами раскалённых граммов на кубический сантиметр, звёздные ветра и термогалинное перемешивание, глубокий магнитный момент ископаемого гелия. Достаточно сложно понять, даже что означает «внутри», когда градиент от вакуума до вырожденного вещества размывается на три миллиона километров. В зависимости от определения мы уже можем находиться внутри этого безумия.

Хаким поворачивается ко мне, когда Шимп опускает нас к шторму.

— Может, нам стоит разбудить их?

— Кого?

— Санди. Ишмаэля. Всех их.

— Ты знаешь, сколько тысяч нас там сверху донизу сложено?

Я знаю. Хаким может догадаться, но предатель отлично знает всё до последней души, без всякой проверки.

Не то чтобы кто-нибудь из них похлопал бы меня по спине за такое..

— Зачем? — спрашиваю я.

Он пожимает плечами.

— Все наши расчёты, это всего лишь теория. Ты же знаешь. Мы все можем стать мёртвыми всего за день.

— Ты хочешь вернуть их обратно, чтобы они могли проснуться перед своей смертью?

— Так они хотя бы смогут… ну, я не знаю. Написать стихотворение. Вылепить скульптуру. Чёрт, может кто-то из них даже захочет заключить с тобой мир перед концом самого мира.

— Допустим, мы их разбудим, и не все умрут за день. А ты — молодец. Только что улучшил нашу поддержку жизнеобеспечения на три порядка с прошлой журнальной спецификации.

Он закатывает глаза.

— Мы потом заново всех уложим спать. Это будут… просто пиковые выбросы CO₂ Наш лес это очистит… за пару веков.

Я слышу едва уловимую дрожь в его голосе.

Он напуган. Вот что это такое. Он напуган и не хочет умирать один. И я — не в счёт.

Я полагаю, это начало..

— Давай уже, соглашайся. — настаивает он — По крайней мере, закатим адскую вечеринку в честь солнцестояния.

— Спроси Шимпа, — предлагаю я.

Его лицо каменеет. Я удерживаю своё непроницаемым.

И это почти уверенность в том, что он это несерьёзно.

* * *

Глубины тропосферы. Сердце бури. Скалы из воды и аммиака вздымаются на нашем пути: воздушные океаны разбиваются на крохотные капли, на кристаллы. Они врезаются в нашу гору со скоростью звука, замерзая целиком или падая в космос в зависимости от настроения. Повсюду вспышки молний, и в стволе моего мозга отпечатываются полупрозрачные остаточные изображения: лица демонов и огромные когтистые руки с явно избыточным количеством пальцев.

Но каким-то образом палубу у меня под ногами не затрагивают даже смертельные муки этого мира, она остаётся непоколебимой. А я всё не могу подавить свою собственную недоверчивость. Даже когда мы заякорены двумя миллионами тонн базальта и чёрной дырой, мне всё-таки кажется невозможным, что нас не размажет, как соринку в аэродинамической трубе.

Я раздавливаю фид с камеры, и панорама адской резни исчезает, не оставив ничего, кроме ботов, переборок и ленты из прозрачного кварца, смотрящей вниз на заводской этаж.

Времени остаётся всё меньше, я убиваю его, наблюдая за тем как внизу загружаются сборочные линии, как дроны обслуживания выходят в вакуум за смотровым окном.

Мы не сможем даже в лучшем случае обойтись совсем без ущерба. Большинство наших камер ослепло от игл сверхзвукового льда, уцелевшие разъедаются пеленой кипящей кислоты. Усы антенн дальнего действия поникли от нестерпимого жара.

Может потребоваться целая армия дронов (в зависимости от перерывов), чтобы восстановить ущерб, после того как наше прохождение завершится.

И даже умиротворение при виде того, как пехота Шимпа сама себя собирает, не может заглушить моей смутной тревоги.

На мгновение мне показалось, что я слышу слабый вопль в каком-то отдалённом коридоре: брешь, декомпрессия? Хотя сигнала тревоги нет. Скорее всего это один из тараканов взвизгнул тормозами в повороте коридора выискивая зарядку.

Звуковой сигнал в голове… нет, это мне не кажется, это Хаким звонит с мостика.

— Тебе нужно быть здесь, — говорит он, когда я открываю канал.

— Я на другой стороне…