Гиль<br />(Из истории низового сопротивления в России )

5 мая 1826 г. ярославский губернатор Безобразов писал в Петербург гр. Строганову (в связи с восстанием крестьян ярославской фабрики кн. Гагарина): «Со времени бывших происшествий в С.-Петербурге в декабре месяце, различные нелепые слухи в народе беспрерывно распространялись и доселе распространяются. Слухи эти в Ярославской губернии более, нежели в другой, имеют возможность доходить и сосредоточиваться во мнении народа, ибо треть жителей губернии, находясь беспрестанно в отлучке по торговле и промыслам, большею частью проживает в С.-Петербурге и Москве; из сих мест, возвращаясь в домы свои, приносят вести, часто самые нелепые, среди собратий своих доверие заслуживающие. Сии-то люди, приходящие из столиц, распространили слухи между помещичьими крестьянами о мнимо ожиданной к весне вольности, а между казенными крестьянами и прочими состояниями, что все недоимки прощены будут».

В Государственном архиве Псковской области сохранился другой интересный документ, свидетельствующий о влиянии, которое имели на крестьян ближайших к Петербургу губерний вести о восстании 14 декабря. Это — всеподданнейшая просьба псковского помещика А. И. Ноинского, представленная 9 марта 1826 г. на имя Николая I. Ноинский объясняет в ней причины недовольства своих крестьян, подавших на него жалобу царю, и просит принять решительные военно-полицейские меры.

«Осмеливаюсь представить истинную причину оной <жалобы> и последствия сего их <крестьян> поступка, — пишет он. — После происшествия, случившегося в половине декабря прошедшего года в здешней столице, неблагонамеренные распустили и между крестьянами разные ложные слухи, которые достигли и моего имения. Несколько крестьян буйного нрава и приобвыкшие к своевольству, злобствуя на вотчинное управление, коего надзором они тяготятся, распустили по вотчине разные нелепые и возмутительные толки, а между прочим и то, что стоит только подать вашему величеству жалобу на помещика и они будут вольными…». «В результате, — продолжает Ноинский, — уже не только никто почти не повинуется приказаниям конторы, не вносят ни оброка, ни барщины, ни казенные подати, но многие угрожают ужасным буйством, которое, конечно, последует, если не приняты будут скорые и решительные со стороны правительства меры».

Мы знаем, что вести о восстании 14 декабря достигли Тригорского уже через три дня. Близость Псковской губ. к столице и постоянные сношения псковских крестьян с Петербургом способствовали тому, что крестьянское движение приобрело здесь в 1826 г. особенно широкий размах.

Волнения крепостных крестьян происходили в 1826 г. в семи уездах Псковской губ. из восьми. Наибольшее число волнений было в Порховском уезде (тринадцать), три волнения — в Новоржевском уезде, по одному — в Псковском, Островском, Опочецком и Великолуцком уездах, кроме того, в Холмском уезде были крупные волнения государственных крестьян. Серьезные крестьянские волнения одновременно происходили в соседних с Псковской губ. уездах Новгородской и Петербургской губ., что не могло не оказать влияния и на политическую обстановку в Псковской губ.

Волнения крестьян начались в Псковской губ. в начале марта 1826 г. и продолжались в течение всего года. В некоторых местах подавление «непокорных» крестьян и расправа над ними затянулись до 1827 г.

Большое число крестьянских волнений и затяжной характер многих из них объяснялись тяжелой эксплуатацией крепостных. Архивные материалы об этих событиях содержат множество данных, указывающих на невыносимое положение псковского крестьянства.

Так, из жалобы крестьян помещика Сергиевского (Порховского у.) видно, что в его имении крестьяне платили по 100 руб. оброка с «души» или работали до 5 дней на барщине. Кроме уплаты денежного и натурального оброка или регулярной работы на барщине, крестьяне должны были выполнять еще особые, сезонные работы в пользу помещика (вывозка дров, строительные работы и т. д.). Особое возмущение крестьян вызывала система штрафов и жестоких истязаний. В крестьянских жалобах говорится о присвоении помещиками собранных с них податей, о полном разорении многих семей и участившихся побегах.

О нищете и разорении псковских крестьян свидетельствуют данные о числившихся за ними недоимках по уплате государственных податей и земских сборов. Еще более красноречиво говорят об этом сведения о рождаемости и смертности. По официальным данным (которые сохранились только за тридцатые годы), смертность населения в Псковской губ. в некоторые годы превышала рождаемость.

Первыми по времени возникновения (и едва ли не крупнейшими по своему масштабу) были волнения в имениях помещиков Порховского у. А. И. Ноинского и А. Б. Цеэ.