Гиль<br />(Из истории низового сопротивления в России )

21 марта крепостным Ноинского был отдан приказ собраться на следующий день в селе Крутец. Однако крестьяне не подчинились приказу и вместо этого начали собираться большими группами в соседних деревнях. Как указано в донесении губернатора, около 60 крестьян были вооружены ружьями и пиками. Увидев, что им не удастся справиться с войсками, восставшие отступили, но отказались выполнить требование Адеркаса. 23 марта силою оружия значительная часть «непокорных» была все же доставлена в Крутец. Однако наиболее стойкие скрылись, захватив с собою оружие. Когда участников движения удалось собрать, полковник Герман велел солдатам окружить их и потребовал, чтобы крестьяне «покаялись и изъявили покорность». Тут же был отдан приказ арестовать наиболее деятельных участников восстания. Крестьяне попытались заступиться за своих товарищей, но, по распоряжению Германа и губернатора, некоторые из них были наказаны розгами.

Арестовав часть крестьян и оставив солдат для окончательного усмирения восставших, каратели двинулись в имение Цеэ. После снятия допроса с раненых, они собрали 25 марта всех крепостных Цеэ. Крестьяне были наказаны розгами, после чего еще двое участников волнения были арестованы и вместе с ранеными отправлены в Порховскую тюрьму. Часть войска и здесь была оставлена для полного подавления «беспорядков». Войска были отозваны только 14 мая 1826 г., спустя два месяца, по просьбе самих помещиков.

Волнения в имениях Ноинского и Цеэ оказали непосредственное влияние на крестьян соседних имений — помещиков Вильбоа, гр. Завадовской и Корсакова. Здесь также происходили выступления крестьян, для подавления которых местным властям пришлось прибегнуть к помощи солдат.

Весной 1826 г. вспыхнуло волнение в имении порховского помещика гр. Н.А. Апраксина, доведшего своих крестьян до полной нищеты.

Крестьяне написали на Апраксина жалобу и послали в Петербург ходоков — Степанова и Филатова. Из Петербурга жалобу крестьян переслали для «расследования» приятелю Апраксина — порховскому предводителю дворянства кн. Васильчикову, который поспешил написать, что она не соответствует действительности.

В результате, по приказанию генерал-губернатора Паулуччи, несколько крестьян Апраксина были преданы суду за якобы ложную жалобу на помещика. Однако суд, стремясь в интересах Апраксина, боявшегося более глубокого расследования, замять дело, постановил «простить» крестьян, сделав им при этом строгое предупреждение о тяжком наказании в случае нового неповиновения.

Выпущенные из тюрьмы ходоки явились в деревню и принялись убеждать крестьян не подчиняться помещику. Порховскому земскому исправнику и судье, прибывшим для усмирения восставших, крестьяне заявили, что казенные налоги они платить согласны, но платить оброк помещику не будут, пока не получат из Петербурга ответа на свою жалобу. Исправник и судья угрожали крестьянам военным судом, но большинство крестьян остались твердыми в своем решении.

После того, как войскам удалось подавить восстание, в конце января 1827 г. по этому делу была создана комиссия военного суда. 7 февраля комиссия присудила Изота Михайлова — к смертной казни, Ефима Ларионова — к наказанию шпицрутенами, остальных крестьян — к наказанию палками. Два главных руководителя движения — Федор Григорьев и Иван Степанов — бежали, и их должны были предать суду после поимки.

Жестокая расправа с крестьянами Апраксина вызвала протест неизвестного нам современника. В апреле 1827 г. начальнику III Отделения Бенкендорфу была послана анонимная «Записка о бунте, последовавшем в имении графа Николая Александровича Апраксина в Псковской губернии».

Записка представляет большой интерес, и мы приводим ее целиком: «Сие имение, состоящее из 300 душ, с давнего времени находится в самом бедственном положении. Граф Апраксин, проматывая в С. Петербурге втрое противу суммы, вносимой оброчными его крестьянами, велел своему управляющему заставлять их, сверх платимого ими оброка, работать барщину и разорил их до того, что они все приведены были в нищету. Это его не остановило: он приказал управителю наказать их за неуплату повинностей, но тщетно, ибо они лишены были, отнюдь, всех средств к заработку. Месяца за три пред сим граф Апраксин приезжал в свое имение; несчастные крестьяне, приписывая вину своих бедствий управителю, обрадовались в надежде на исправление их участи, но ошиблись: Апраксин вынудил у них 10000 рублей бесчеловечным с ними обращением, вывел их вовсе из терпения, и они взбунтовались. Он приехал в Псков, и тамошний суд усмирил <крестьян>. Многие приговорены к наказанию и один даже к виселице. Известно, что граф Апраксин истратил все имевшиеся у него наличные деньги на производство сего дела в псковских правительственных местах. Утверждают, что следствие по оному сделано несправедливое, что сего поступка доведенных до крайности крестьян невозможно назвать бунтом и проч.»