Гилморн

Он был отлично осведомлен о подобных отношениях, все-таки вырос в деревне, где такое нередко случалось между старшими, еще не женатыми парнями и их младшими приятелями. Девушки были под строжайшим запретом, а когда тебе двадцать, от этого дела остается только на стенку лезть или удовлетворять друг друга как придется. (Клод&Марго, «Брат моего сердца»).

Дальше идет очень эротичное описание первого опыта главного героя с мальчиком по имени Жани. Могу с точностью сказать, что образ Талли навеян именно им. Мне настолько нравится этот отрывок у Клода и Марго, что я собиралась даже использовать прямую цитату в разговоре Гилморна и Амриса (ну, может слегка ее изменить, но оставить узнаваемой):

— Ладно, теперь ты расскажи про свой первый опыт с мужчиной, и чур ничего не утаивать.

— А с чего ты взял, что он у меня был?

— Ну, хватит валять дурака, или ты меня считаешь за слепого и слабоумного!?

Первоначально история Талли должна была выглядеть по-другому. Я даже начала ее писать, но потом почувствовала стойкое отвращение к откровенной педофилии — главным образом, из-за прочтения романа Дмитрия Бушуева «На кого похож Арлекин». Инцеста там нет, но герой довольно подло использует роль отца для совращения 14-летнего мальчика. История, в общем, напоминает «Лолиту», только финал еще хуже. Так что свой порнорассказ я решила в текст повести не включать. Однако стереть его рука не поднялась, поэтому я решила привести его здесь as is.

…Я до сих пор помню этот день во всех подробностях. Могу закрыть глаза и снова увидеть, как блестит река под солнцем. Я тогда сбежал из замка, и мы пошли на реку ловить рыбу. Было жарко, мы спрятались от солнца под обрывом в камышах, чтобы нас не видно было с берега, и болтали. Вот тогда Талли снова начал надо мной подшучивать, спрашивать, когда я наконец потеряю невинность. Наверное, надо сначала рассказать про Талли. Он был сын мельника, мой самый закадычный друг. Если бы отец узнал, что мы дружим, он бы с меня шкуру спустил, точно. Вообще-то он меня никогда не бил, а вот слугам и даже моему старшему брату от него часто доставалось. Но это пока Амран был помладше. Потом он у отца плетку выхватил и переломил о колено, и тот его не трогал больше. Это считалось нормально, когда отцы колотили своих сыновей, вроде как волю, характер воспитывали. Я, конечно, этого не видел, маленький еще был слишком. Отец и брат, понятное дело, о таком не распространялись, мне потом уже кормилица рассказывала. Слуги вообще всегда знали, что в замке творится, и друг другу передавали. И Талли тоже прекрасно знал, что у меня еще никого не было, а мне уже было пятнадцать. Ну, если бы у меня кто-то был, я бы сам ему похвастался, у нас не было секретов друг от друга.