Гилморн

И все это он мне потом пересказывал. Смущаться уже давно перестал, да и нравиться ему это начало. Один, видать, попался нежный и опытный, не поленился поласкать мальчишку, и он сразу просек, где собака зарыта. Быстро науку любви усвоил. Когда он все это описывал, у меня вставало, да и у него тоже. Мы иногда на сеновале прятались, зарывались в сено и друг друга трогали, только не трахались никогда, потому что дали клятву, что не будем этого делать, будем только друзьями. Мне, в общем, и не хотелось с ним спать. Наоборот, наслушаюсь я его рассказов, а потом ночами уснуть не могу, мечтаю, что меня вот так вот какой-нибудь мужчина затащит в темный угол и будет тискать. И сны всякие снились. Например, что отец меня приводит в свою комнату и приказывает раздеться… потом трогать начинает… дальше у меня фантазия как-то не шла, я же был неопытный, не знал, как все на самом деле происходит, но даже от таких снов просыпался весь в поту и на мокрых простынях.

Прошло совсем немного времени, и Талли уже не жаловался, а хвастался. Отец его понемногу начал богатеть, народ к нему валом валил, и он стал к своему сыну поласковее относиться, и в постели, и вообще. Позволял даже выбирать, с каким из клиентов пойти, а с каким нет. Если Талли кто-то не нравился, то отец его уже не принуждал. Еда у них появилась хорошая, одеваться стали получше, мельницу подновили, еще пару пристроек добавили. Талли теперь в сапогах расхаживал по праздникам, а еще отец ему подарил настоящее ружье и охотничью собаку, даже у меня такого не было, я завидовал ему страшно. На меня-то мой отец мало внимания обращал, а я даже на такое был готов, чтобы стать с ним ближе. Брат меня вообще не замечал, все-таки десять лет — большая разница. А я им восхищался почти так же, как отцом, они оба были такие молчаливые, суровые, сильные… Но серьезно я об этом не думал, не потому что грех, на это мне наплевать было, да и нравы в деревне простые… Просто они были слишком далеко от меня, совершенно недосягаемые. В детстве я совершенно серьезно считал своего отца богом, таким же, как Эру или хотя бы как Манвэ…

2. История отношений Амрана и Амриса навеяна повестью Эарнура «Круги над водой», где речь идет о любви шестнадцатилетнего Войда к Элдиру Ангхальту-и-Идулальве. Кто-то может сказать, что эти две истории совсем не похожи, но я-то знаю правду. Творчество Эарнура, с которым я познакомилась в начале 2002 года, стало катализатором для множества моих идей, которые я воплощаю до сих пор. И тема инцеста у Эарнура встречается достаточно часто, чтобы обратить на нее внимание.

Цитирую избранное: