Гильотина для госпитальера

Разведчик бросил взгляд на деревянную приборную доску, которая больше подходила бы для бензиновой лесопилки – на ней было лишь четыре жестяных циферблата со стрелками. Филатов потянулся к красному рычажку, щелкнул им, и стрелки задвигались. Указатель горючего был на максимуме. Филатов взял за шкирку пилота и прорычал;

– Я самый страшный еретик, которого ты можешь себе представить! И если ты через минуту не поднимешь свою железную курицу, то я намотаю твои кишки на руку. А черти потащат твою душу в ад, даже если ты и думаешь, что его нет!

Ришар побледнел. Стальные пальцы сжимали его шею, страшные богохульные речи лились на его уши, и он понял, что не может сопротивляться.

– Взлетаем, – он уселся в кресло пилота.

Чихнул и начал раскручиваться двигатель. По корпусу, сделанному из дерева и железа и похожему на знаменитую бочку из «Сказки о царе Салтане», прошла лихорадочная дрожь. Одно крыло пришло в движение и качнулось. Потом заработало второе. Вверх выдвинулись и зонтиком расправились два винта – так и есть, без них эта штуковина не поднялась бы ни на сантиметр.

Солдаты в деревне заволновались. Появилась сначала одна фигура. Потом другая. Один махнул пилоту, видя, что тот не реагирует, поднял винтовку. Филатов послал ему пулю в ногу. Потом достал второго. Остальных воинов как ветром сдуло. А потом по обшивке застучали пули.

– Быстрее же! – прикрикнул разведчик.

– Это не автомобиль, – огрызнулся Ришар. – Нужно набрать обороты, разогнать на рабочий режим…

– Заткнись! – оборвал Филатов. – Поднимайся!

Махолет вздрогнул и начал натужно подниматься.

– Не выдержит двигатель, – застонал Ришар.

– Убью!

Пуля ударила по крылу. Филатов срезал стрелявшего, в магазине оставалось два патрона.

С зубовным скрежетом заходили крылья, и Змеем Горынычем махолет поплыл над землей, забираясь все выше и выше…

***

– Гильотинки бы им, – мечтательно произнес жандарм огромного роста, сидящий за конторкой и развлекающийся тем, что макал перо в чернильницу, капал кляксу на бумагу, потом складывал лист и смотрел, какие получаются фигурки.

– Давненько у нас никому не сносили голову, – произнес начальник жандармского участка, при этом дергая себя за редкие сивые волосенки и накручивая ус. Он был нервен и угрюм.

– Да-а, – многозначительно произнес его помощник.

– Давненько! Это у вас там, в столицах, недограждане еретики, гильотинируют, вешают, скармливают собакам, – повернулся начальник участка к пленным. – Масса развлечений. А тут, я вам скажу, скука.

Он потянулся, кинул в рот табак, с тоской посмотрел по сторонам. Он три дня назад бросил пить, и теперь душа его горела таким обжигающим пламенем, что жить не хотелось. Но и пить так больше было нельзя – можно лишиться кресла начальника участка, под началом у которого целых три жандарма.

– Последнего вора, укравшего белье с веревки, здесь задержали пять лет назад, а последнего еретика – восемь, – с грустью продолжил он. – Но теперь Гражданин Комиссар узнает, кто такой начальник участка Делюк!

Двери клеток для арестованных выходили в большое помещение, где находился дежурный. Отсюда же вели двери в кабинет начальника и в комнату архива.

Черный шаман раскачивался в своей клетке из стороны в сторону и что-то приглушенно напевал. Магистр сидел, сжав в руке Талисман Демона Пта, и не двигался. Делюк понял, что они с ним говорить не собираются.

– Неужели это проходимец заграбастает всю премию? – спросил жандарм. На листе у него как раз получилась стрекоза, и он дорисовывал ей глаза.

– Такую награду браконьеру Крюшо?! – возмутился начальник участка. – Не бывать! Хорошо, если он получит треть. А где роль доблестной жандармерии? С каких пор браконьеры могут заменить нас, Ледье?

– Не могут.

– Так давай выпьем за это, Ледье! – решительно воскликнул Делюк.

– Но тебе нельзя, – засуетился Ледье.

– Кто сказал, что нельзя выпить за нашу удачу? – глаза начальника участка забегали и остановились на шкафчике рядом с большим потрескавшимся, залитым чернилами столом дежурного. Он кивнул как раз в ту сторону и вопросительно уставился на Ледье.

– Но я сегодня ничего не брал, – затравленно произнес жандарм.

– Что я слышу?

– Ну если со вчерашнего чуток осталось, – пожал плечами Ледье, понимая, что с надеждой на добрый глоток вина придется расстаться. Он припас бутылочку на ночное дежурство, но начальнику участка она – лишь чуть горло промочить. Он вздохнул, направился к шкафчику и открыл его.

Начальник участка нервозно начал потирать руки в предвкушении хорошей выпивки. Неделя воздержания от спиртного должна считаться за подвиг. Можно считать, что он уже бросил пить. А сегодня так, немножко промочит горло. И опять не будет пить. Ну, если иногда. Немного. Не больше раза в день. И не больше стаканчика… Двух… Ну, бутылки.