«Гильотина Украины»: нарком Всеволод Балицкий и его судьба

Он очень хотел написать книгу о чекистах и в качестве консультанта избрал самого наркома. В своей записной книжке он писал, что Балицкий «отличает несколько типов происхождения (чекистов. – Прим. авт.): “Гимназисты”, “Местечковые” (евреи. – Прим. авт.), “Военные”. Последние с трудом понимают характер дисциплины “Ч” (чекистов. – Прим. авт.).

Он считает, что нужно дать и нечто о положении женщины в семье. Она редко видит мужа и поэтому беднеет духовно…

Чванство – тип внутренний и внешний и это, он говорит, нужно изобразить.»[493].

В своих дневниках А. С. Макаренко дает очень интересные характеристики В. А. Балицкому и его заместителю К. М. Карлсону. По его словам, Карлсон «представитель спокойного массивного характера. Ночная работа, недопитые стаканы чаю. Телефон он берет спокойно, говорит тихо, даже как будто сонно и отвечает больше междометиями и глаголами или отглагольными существительными.

– Ну?. Да! – Знаю. – Отправили? – Угу!

Наводнение.

При этом он смотрит мимо трубки с таким же сонным пренебрежением.

Б. (Балицкий. – Прим. авт.) – его противоположность – быстрый, яркий, увлекающийся, открыто благородный»[494].

Скорее всего, именно Всеволод Балицкий не дал хода заявлению секретаря парторганизации Трудкомуны имени Дзержинского Н. А. Огия на имя секретаря парткома НКВД УССР Я. К. Крауклиса, в котором сообщалось, что 5 сентября 1936 г. в своем выступлении на праздничном выпуске воспитанников коммуны помощник начальника Отдела трудовых колоний А. С. Макаренко (тогда он уже работал в НКВД УССР) заявил: «Все мы работаем под руководством партии и тов. Сталина, и если тов. Сталин сделает хоть тысячу ошибок, а один, имя которого не хочу называть, поведет вас по правильной дороге, то все же идти за тов. Сталиным». На этом письме Я. К. Крауклис написал резолюцию своему заместителю по парткому: «т. Стрижевскому. Как только Киндыба сядет в ОТК, мы через некоторое время Макаренко удалим. Я не верю ему ни на копейку. Это враг». Но, несмотря на это неверие секретаря парткома и гневную статью Огия под названием «Бдительность всегда и везде» в 33-м номере газеты «Дзержинец», Макаренко не тронули[495]. Остановить прыть работников НКВД УССР мог только сам нарком.

4 мая 1936 г. в Киевском оперном театре состоялся концерт участников всеукраинской олимпиады художественной самодеятельности трудовых колоний НКВД УССР, на котором присутствовал весь политический бомонд республики – С. В. Косиор, П. П. Постышев, Г. И. Петровский, А. П. Любченко, И. Э. Якир, В. А. Балицкий, Н. Н. Попов, известный деятель Коминтерна Вильгельм Пик. Зрители увидели 25 концертных номеров[496]. На следующий день Балицкий принял участников «олимпиады чекистских воспитанников» в киевском клубе НКВД, где заявил, что «несмотря на то, что вы вчера имели шумный и бурный успех, нельзя забывать, что это только начало. Зазнаваться не следует, а работать надо еще очень много и много»[497]. По итогам олимпиады он подписал приказ, поощряющий «за отличную подготовку олимпиады» руководителей трудовых колоний, сотрудников Отдела трудовых колоний НКВД УССР и 90 коммунаров[498].

Покровительство Балицкого, правда, не спасало Макаренко от его гнева. Так, в июне 1936 г. в Дофиновском приемнике-распределителе в Одесской области вспыхнула драка, в результате которой трем воспитанникам были нанесены ножевые ранения, один воспитанник был ранен в глаз, а 10 человек избиты. Как было официально отмечено, начальник Отдела трудовых колоний НКВД УССР Л. С. Ахматов и его помощник А. С. Макаренко, «желая умалить значение волынки. и тем самым оградить себя от ответственности», в рапорте на имя заместителя наркома внутренних дел УССР З. Б. Кацнельсона указали, что инцидент выразился в «2–3 локализованных ссорах и что ничего серьезного не произошло»[499].

Когда Балицкий узнал об истинных масштабах случившегося, то своим приказом объявил выговор Ахматову и Макаренко «за введение в заблуждение руководства НКВД УССР информацией, несоответствующей действительному положению вещей»[500]. Через пять дней, после объявления приказа, Макаренко подал рапорт на увольнение. Хотя он писал, что это «ни в какой связи не стоит с полученным мною выговором в приказе наркома», можно согласиться с биографами советского педагога о взаимосвязи между этими двумя событиями[501].

Не менее интересно и отношение Балицкого к другим деятелям и чекистам. Он стремился при случае демонстрировать родство с простыми «солдатами революции». Так, летом 1929 г. он вместе с начальником погранвойск УССР и начальником Особого отдела УВО Н. М. Быстрых и секретарем коллегии ГПУ УССР Я. В. Письменным во главе группы из 26 курсантов-пограничников осуществил пятисоткилометровый конный переход, в котором проверялись выносливость коней и умение всадников. 6 июля группа финишировала возле здания Киевского окружного отдела ГПУ на улице Розы Люксембург[502].