Гильотина в подарок

– Это случилось через несколько дней после похорон. Я была в ту ночь одна в доме. Читала перед сном. Вдруг услышала – внизу кто-то разбил стекло. Я спустилась, включила свет и не успела даже толком разобраться, как страшный удар обрушился на меня сзади. Я пришла в себя лишь на пятые сутки в больничной палате. Столько времени врачи боролись мою жизнь. Жизнь мне вернули, но это уже была жизнь калеки.

– Вы обратились в полицию?

– Зачем обращаться? Комиссар полиции пришел ко мне прямо в палату. Меня обнаружил юноша, разносчик хлеба. Он всегда в одно и то же время приносил свежие батоны. На этот раз ему показалось странным, что входная дверь не заперта и на веранде разбито стекло. Он решил войти в дом. Я лежала на полу в гостиной в луже крови. Если бы не этот мальчик, вам бы некого было допрашивать! Простите, очень хочется курить…

– У меня американские, – предложил Еремин.

– Нет-нет, я предпочитаю «Голуаз». Антон, если вас не затруднит, моя спальня на третьем этаже, рядом с картиной Шагала. Сигареты лежат на зеркале.

– Что еще вам рассказал комиссар полиции? – продолжал допрос Константин. – Это было ограбление?

– Представьте себе, нет. Да и брать уже было нечего.

– А… ваши перстни?

– Они оставались в Москве.

– Они тоже из коллекции?

– Да. Это папины подарки в разные годы. Первый я получила на крестины, второй – на конфирмацию, а третий – на свадьбу.

Полежаев вернулся с пачкой сигарет как раз в тот момент, когда Катрин рассказывала о своих перстнях. По глазам писателя. Еремин сразу определил, что в спальне Катрин было на что посмотреть. – Ничего себе! – говорили глаза Антона. Это мог быть и обывательский восторг. Но Еремин не первый год знал писателя: и Шагалом его не удивишь, и красивыми вещами не сразишь. Значит, что-то интересное для следствия.

– Патрисия любила отца? – решил следователь продолжить воспоминания Катрин, раз уж дело дошло до свадьбы.

– Почему так мрачно? Она и сейчас с ним иногда видится.

– Как? – не выдержал Антон. – Патя сказала, что ее отец умер!

– Несносная девчонка! – покачала красивой головкой Катрин. – Это, наверно, была аллегория. Вы ее не поняли. С отцом Патрисии я развелась шесть лет назад. У него появилась другая женщина. Простите, но я не хотела бы сейчас касаться этой темы.

– Конечно, конечно! – согласился Константин. – Вернемся в Париж прошлого года. До чего докопалось следствие? Был найден тот, кто напал на вас?

– Разумеется, нет, – пожала она плечами.

– А ведь он хотел вас убить.

– То же самое мне сказал комиссар полиции.

– У вас много врагов?

– Как у любого обычного человека.

– Но не у каждого человека папа – коллекционер редкого антиквариата.

– На что намекаете?

– Злоумышленник боялся разоблачения с вашей стороны и решил избавиться от вас.

– С чего вы взяли?

– А разве не так? Разве не вы привезли своему папе грабителей из Москвы?

– Вы с ума сошли!

– Это, конечно, аллегория. Но коллекция-то теперь в Москве. А ваш папа ни разу здесь не был. Волей-неволей приходится думать, что вы или ваша дочь случайно оказались в роли наводчиц.

– Не может быть! – прошептала Катрин, обращаясь, казалось, к пяти дубовым головам, мрачно взирающим на происходящее.

– Попытайтесь вспомнить, – настаивал Еремин, – а я с вашего позволения проветрюсь. Где у вас туалет?

– На первом этаже. Спросите у Татьяны Аркадьевны, если заблудитесь.

Следователь вышел.

– Я не рассчитывала, Антон, что вы приедете ко мне с сыщиком, – укоризненно заметила будущая теща.

– Человек хочет, а Бог хохочет, – замысловато ответил будущий зять. – О чем вы со мной хотели поговорить?

– Разумеется, о Патрисии. Девочка очень взбалмошна. И это неудивительно. Потеря отца всегда очень сильно сказывается на детях, особенно на девочках. Они стремятся к замене. Хотят как можно скорее найти похожего человека и отыграться на нем. Ведь вам тридцать пять, верно? Ровно столько было ее отцу, когда он нас бросил.

– Вы слишком вольно трактуете Фрейда, – заметил Антон.

– Вы человек умный, опытный, должны понимать, что девчонка играет в любовь, что замужество для нее – только игра.

– В прошлый раз мне показалось, что вы заодно с дочерью.

– Не могла же я это говорить при ней. Не торопитесь, Антон. Выслушайте совет! Чтобы потом не раскаиваться. Патя – загадка даже для меня, ее матери. И никто не ведает, что она замышляет. А уж замышляет она что-то как пить дать! Только не подумайте, что я так говорю потому, что вы мне не нравитесь. Наоборот. Я пришла в восторг от ее выбора. Но та поспешность, с какой она стремится замуж, меня настораживает.

– Меня тоже…

– Вот видите. Не надо торопиться, – повторила она и уже другим тоном добавила: – Ваш друг, кажется, заблудился.

Еремин и в самом деле «заблудился»: вместо того чтобы спуститься на первый этаж, он поднялся на третий…

Картину Шагала опознал с ходу по кувыркающимся при луне бородатым талмудистам и не менее бородатым козам. В двери спальни Катрин торчал ключ, и детектив дважды повернул его, предварительно оглядевшись – нет ли поблизости старой служанки.