Гималайский зигзаг

— Да и вообще, Виктор Афанасьевич. — Перси улыбнулся, показывая великолепные белые зубы. — Ничего сложного не было. Можно считать этот… — он вновь усмехнулся, — зигзаг учебно-тренировочным.

— Отменно, отменно…

Сипягин между тем перешел к содержимому небольшой кожаной папки, лежавшей перед ним на низком журнальном столике. Уже первый документ заставил его недоуменно покачать головой.

— Не может быть! —хмыкнул он, наконец. — Это… Помилуйте, душа моя, это не фальшивка?

— И даже не копия, Виктор Афанасьевич, — на этот раз неузнаваемый Перси даже не улыбнулся. — Подлинник. Прямо из сейфа сринагарской полиции. Экспертное заключение по поводу неопознанного трупа так называемого йети… Там и фотографии…

— Вижу, вижу… Ай-яй-яй!

Сипягин читал долго, затем еще дольше разглядывал снимки, наконец, медленно встал с кресла, жестом остановив попытавшегося последовать его примеру Перси.

— Итак… — Лицо старика внезапно стало серьезным, даже суровым. — Итак, мисс МакДугал контрабандным путем вывозит из Индии, затем отдает таксидермисту, а следом вручает господину Джунковскому шкуру… кожу ЧЕЛОВЕКА?

— Человека, Виктор Афанасьевич, — так же серьезно кивнул неузнаваемый Перси. — Кем бы он ни был — йети, ракшасом, заблудившимся неандертальцем, биологически тот несчастный, которого я застрелил, — ЧЕЛОВЕК…

— …И господин Джунковский принялся за коллекционирование человеческих чучел… А ведь это — насмерть, а?

— Насмерть! — Перси наконец позволил себе легкую улыбку. — Если такое попадет в прессу, ему не простят. Помнится, лет тридцать назад кто-то пустил слушок, что из тех же Гималаев наркотики вывозили в детских трупах…

— Помню…

Сипягин спрятал документы в папку, подошел к ждавшему своего часа кофейнику, осторожно нацедил кофе в две маленькие чашечки.

— Прошу вас, батенька, — молвил он, передавая чашку Перси, — не вставайте, не вставайте! Во-первых, вы гость, во-вторых, пусть Ширер дремлет… Юсупову, конечно же, не сообщали? Разумно, разумно. Не будем спешить, Феликс Феликсович еще молод…

— Он не повзрослеет, — хмыкнул Перси, прихлебывая кофе.

— Экий вы суровый, душа моя! — покачал головой старик. — Вы, конечно, правы, но… Но я не вечен, кому-нибудь придется меня заменить. И пусть лучше это будет потомок Николая I, чем консультанта ВЧК… Кстати, эта мисс МакДугал у нас тоже, так сказать…

— …На крючке. — Мистер Лоуренс погладил дремлющего пса. — Человеческое чучело — раз, кроме того, мои ребята осмотрели ее особняк в Перте, там столько всего… Не хотел бы я работать ее психоаналитиком! Думаю, уговорить ее будет легко. Она пока еще новичок, зато азарта — хоть отбавляй.

— Значит, то, что мы с вами наметили?.. — подхватил Сипягин.

— …Поручим ей, — неузнаваемый Мочалка вновь позволил себе улыбнуться. — Только… Виктор Афанасьевич! Разрешите в следующий раз я возьму своих людей. Энди и Майкл, конечно, очень забавны…

— Да-да, вы, пожалуй, правы…

Сипягин задумался, поглядел в окно, ладонь легко скользнула по виску, погладив почти скрытый седыми волосами давний шрам.

— И все же, Перси, я бы просил вас не бросать этих ребят. Они тоже выучатся, вот увидите! И кроме того…

Его взгляд помолодел, на щеках появились маленькие ямочки.

— И кроме того. Перси… В июле 19-го под Ахтыркой пал смертью храбрых поручик Дроздовского полка Марк Гурфинкель. А в феврале 20-го большевики сбросили живым под лед полкового священника отца Николая Покровского… Понимаете?

— Понимаю… — чуть подумав, ответил мистер Перси Мочалка Лоуренс.

ЭПИЛОГ

Где-то через полгода после этих бурных событий профессор Алекс Енски работал в своем кабинете. Только что он закончил очередную статью, посвященную разоблачению «черных» археологов — лютых врагов науки и всего человечества, и теперь просматривал почту. На столе ждали своей очереди письмо и небольшая бандероль.

Профессор задумчиво выдрал волосок из бороды, немного поразмышлял и решил начать с письма. Прочитав первую же строчку, он сердито нахмурился. И было от чего. Нечто подобное он уже читал. «Достопочтенный сэр!..»

…Археолог уже много раз задумывался над тем, что все его индийские безумства — не случайность. В тот вечер он прочитал письмо, и в сознании словно что-то включилось — или, наоборот, выключилось… Профессор тайком от сына даже сходил к психиатру. Тот долго качал головой и прописал кучу лекарств, которые Енски-старший пить не стал. Мало ли? И вот — опять.

— Дья… — Енски сглотнул. — То есть доколе?

Достопочтенный сэр!

Восхищен мужеством, проявленным Вами и Вашим достойным сыном в борьбе с известной Вам Элизабет МакДугал — воплощением всех бед, которые претерпевают в наши дни Наука и Цивилизация. Сожалею вместе с Вами, что Ваши усилия не увенчались полным успехом. Однако намекну, что в ближайшее время Судьба может предоставить Вам возможность реванша.

С неизменным уважением,

Голос Прогрессивного Человечества.

— Какой же ты Голос? — скривился профессор. — Ты не Голос, ты Задница! Каждый идиот считает себя вправе судить меня или указывать что делать! Трубы… Дудки Иерихонские! Отныне я сам себе хозяин!