Гиммлер. Инквизитор в пенсне

Во время встречи рейхсфюрер СС заявил генералу, что должен был подготовить формируемые дивизии (вскоре они получат звучное название «народно-гренадерские») к тому, чтобы они были подчинены штабу 3-го корпуса СС. Когда же Гиммлер получил реальную власть над резервной армией, границы между формированиями вермахта и Ваффен-СС фактически стерлись. Годом ранее, став министром внутренних дел, он собирался распространить свою власть над всем рейхом и придать старой идее «охранного государственного корпуса» новое звучание. Теперь же, обладая контролем над армией, «охранный корпус» превратился во что-то неимоверно титаническое.

Если рассматривать неудачное покушение на Гитлера с точки зрения изменения внутренней политики, то его можно трактовать как повод, которым воспользовались определенные национал-социалистические политики, чтобы окончательно убедить Гитлера в необходимости начала «тотальной войны». Кроме Геббельса, Бормана и Шпеера, к их числу можно отнести и Генриха Гиммлера. Именно эта четверка в конце войны сосредоточила в своих руках все рычаги управления государством и партией. Причем теперь внимание этой группировки обращалось не на то, чтобы заручиться поддержкой Гитлера, но дабы подорвать позиции некогда второго человека в Третьем рейхе — Германа Геринга. Однако «группа четырех» предпочитала действовать исключительно в качестве окружения Гитлера и никак не выходила за рамки этого статуса. Ни один из четверых не предпринял даже условной попытки убедить всех остальных, что завершение войны было возможно только без фюрера. Выработанная за годы «борьбы компетенций» привычка заручаться поддержкой Гитлера оказалась настолько сильной, что могущественная по своей сути четверка предпочитала безвольно плыть навстречу неминуемому военному поражению.

Гиммлер в качестве командующего резервной армией отдал первые указания уже в ночь с 20 на 21 июля 1944 года. Он стал заменять армейских офицеров, которые так или иначе были связаны с генералом Фроммом, лично преданными ему офицерами СС. Так, например, своим заместителем и начальником штаба Гиммлер назначил начальника Главного оперативного управления СС обергруппенфюрера Ганса Ютнера. Тот сразу же понял, что хочет от него рейхсфюрер СС. В конце июля 1944 года в своем письме Фегеляйну, который представлял интересы СС в ставке Гитлера, Ютнер напишет: «Надлежит собрать команду из самых жестоких командиров, которые будут расстреливать каждого, кто посмеет открыть рот». Сам же Гиммлер в своем обращении к штабным офицерам предпочитал подбирать более сдержанные слова. Он говорил о «глубокой скорби, которая охватила нас, солдат, узнавших о покушении». Впрочем, Гиммлер давно уже не был уверен, что присутствовавшие армейские офицеры действительно скорбели по поводу того, что покушение было неудачным. Но тем менее рейхсфюрер СС призывал вернуться к «истинным солдатским добродетелям», которые являлись лучшим средством в борьбе с духом мятежного неповиновения. В список этих «добродетелей» он внес качества, которые уже не один год пытался привить служащим СС: верность, послушание, усердие, веру. Он заявлял штабным офицерам: «Ваше воспитание, и ваша подготовка были напрасными, если они не основаны на непоколебимой вере в немецкое право и немецкую победу. Я основываю эту веру на ценности германской религии и германской расы. Я убежден, что мы стоим много больше, чем все остальные».

В последние дни июля 1944 года Гиммлеру приходилось не раз выступать. Он хотел обратиться к офицерам каждой из дивизий резервной армии. Внимательному наблюдателю должно было броситься в глаза, что Гиммлер настолько часто употреблял слово «вера», что оно стало походить на некое заклятие. По большому счету Третий рейх пребывал в безнадежной ситуации, а потому Гиммлеру ничего не оставалось, как полагаться на иррациональную «веру».

Несколько иной тон выступлений рейхсфюрер СС позволил себе 3 августа 1944 года, когда встречался с рейхсляйтерами и гауляйтерами НСДАП. Он ни разу не упомянул «глубокую скорбь». Вместо этого он обрушился с гневными обвинениями на «офицерскую клику». Он провозглашал все неудачи, поражения, кризисы «делом рук реакционных и бездарных офицеров генерального штаба». Более того, он заявлял, что «эти офицеры в течение 1941–1943 годов пропитали армию сверху донизу пораженческими настроениями». Подобное недоверие отразилось и на мероприятиях, которые Гиммлер стал осуществлять в качестве командующего резервной армией. В первых числах августа 1944 года он получил от Гитлера разрешение упростить организационную структуру армии, Ваффен-СС, полиции и «Организации Тодта». Гиммлер хотел поставить на решение хозяйственно-экономических вопросов резервной армии Освальда Поля. Когда тот осторожно заметил, что этой деятельностью уже занимается генерал Хайнц Циглер, Гиммлер резко одернул обергруппенфюрера: «Мне совершенно неинтересно, чем занимается господин Циглер и есть ли он вообще на белом свете». После этого Гиммлер запретил Полю передавать командованию вермахта даже самые незначительные сведения.