Гимн шпане

Я заказал мятную воду, и мы сели за столик в центре зала, у меня с собой были вырезки из каталога видеотехники; главное, сейчас помнить об одном: раз моя цель — работать с ним на долговременной основе, я должен предоставить ему кредит; конечно, у него нет денег, чтобы купить всю партию, зато я был уверен, что он меня не кинет.

— Почем? — поинтересовался Моктар, помахав вырезками.

Я уже изучил свой ассортимент и знал, что у меня есть три модели, — две роскошные, одна средняя, я толкал их соответственно по две восемьсот и две триста; даже с более низкой наценкой он мог наварить по пятьсот на каждом видаке. Это был его максимальный дневной заработок маляра на стройке.

Он быстро прикинул в уме: разумеется, предложение заманчивое, по две штуки он готов взять все без разговоров.

— Спокойно, Моктар, — сказал я. — Теперь мы будем работать по-новому.

Моктар был человек надежный, серьезный дальше некуда и не боялся браться за любой товар: тысяча кожаных курток, вагон «мерседесов» или земли под застройку в Новой Зеландии — все едино. Он был прирожденный коммерсант. Уверен, подвернись ему атомная бомба в разобранном виде, его бы и это не испугало. Но когда доходило до расчета, с ним вечно приключались истории: то у него пропала кредитка, то, пока он спал, у него украли конверт с астрономической суммой, то бандиты ограбили, — вот подонки, клянусь, я их урою, — деньги всегда были «завтра»; в общем, чтобы держать Моктара на крючке, надо было вытянуть из него хоть какую-то сумму.

— Мы с тобой должны хорошо организовать процесс.

Он глядел на меня, наморщив лоб, а я излагал схему, по которой мы будем работать: он вносит небольшую предоплату, две тысячи франков, по-моему, это ему вполне по средствам, и получает от меня четыре видака. Его задача продавать в день по штуке, тогда через четыре дня он как пить дать и затраты вернет, и навар получит, — для наглядности я набросал цифры на бумаге, это был верняк.

— Считай, что это — своего рода пари, Моктар, — сказал я, глядя ему в глаза. — Я хочу заключить с тобой пари, и в результате выиграем мы оба.

Он долго качал головой, переводя взгляд с листка бумаги, испещренного цифрами, сулившими наживу, на фотографии видаков, и в конце концов сдался.

— Ты умен, — отметил он, погрозив мне пальцем, — очень умен.

И все же Моктар попытался замять вопрос о двух тысячах: якобы он совсем не уверен, что может их достать, его банк на ремонте, там недавно было вооруженное ограбление, и, конечно, вышел из строя именно тот компьютер, что контролировал доступ к наличности, — но я даже слушать не стал; думаю, когда мы расстались, посыл дошел до адресата: он становится моим коммерческим агентом и автоматически — богатым человеком. Перед встречей со вторым агентом я позвонил домой, но Мари-Пьер не было, Саид видел, как она вернулась около двух, а потом ушла — куда, он не знал.

— Если я не ошибаюсь, кажется, ее искал твой приятель.

Я в сердцах швырнул трубку, было нетрудно догадаться, кто из моих приятелей мог искать Мари-Пьер. Во время болезни мне приснился один жуткий сон: она, Жоэль и я бродили по какому-то замку, по огромным пустынным залам; господи, какой холод, сказала Мари-Пьер; вокруг быстро темнело, мы долго искали выход, наконец нашли и попали в парк вроде версальского, с изящно подстриженными кустами; тут нас ослепило солнце, это трудно объяснить, но вместо света оно излучало вязкий черный туман, я пытался отыскать Жоэля и Мари-Пьер — знал, они где-то рядом, на тщетно, вокруг ничего не было видно, их лица словно растворились, и меня охватил животный ужас… я так громко закричал во сне, что разбудил Мари-Пьер, но потом снова заснул и не вспоминал об этом кошмаре до сегодняшнего дня.