Гимназия №6

Если так, мой Талант всего за одну ночь окреп настолько, что вернулись еще кое-какие из прежних способностей — и вряд ли самой выдающейся из них оказался дар убеждения… Впрочем, стоит ли удивляться? Практика, а уж тем более работа на пределе возможностей всегда вызывают рост. И особенно бурным он будет сейчас, когда я отброшен в самое начало когда-то пройденного пути. Длинного — зато хорошо знакомого. И пусть тело Володи Волкова пока еще не в силах вместить все мои умения из той жизни, уже скоро оно справится. И вряд ли на это понадобится так уж много времени. Лет десять-двадцать… Может быть, пятьдесят или сто.

Всего-то навсего.

— Странный ты человек, Владимир, — буркнул дядька Степан, убирая купюры обратно в карман. — Саблей и «наганом» орудуешь, как душегуб, а сердце — золотое… Ну и как мне теперь быть?

— Вот и я думаю — как быть?.. — едва слышно отозвался я.

Со стороны мой поступок вполне можно было принять за щедрость. За благородство. Или даже за откровенную глупость — в зависимости от того, кому вздумалось бы меня оценивать. Но, конечно же, дело было в другом.

Нет, я действительно почти не нуждался в деньгах. Когда несколько человеческих жизней проводишь в окопах, лагерях, казармах или тесных холодных кабинетах контор, у которых нет даже названия — поневоле учишься довольствоваться малым. Есть, что придется, спать на голой земле, укрывшись солдатской шинелью… или вообще не спать несколько суток подряд. Комфорт сильно переоценен.

Но деньги — это несколько больше. И в первую очередь возможности, которыми я все-таки собирался обзавестись в самое ближайшее время. Как и капиталами: пусть не самыми солидными, но все-таки помасштабнее заработка городового — или той самой премии. Иными словами, на фоне моих финансовых амбиций и пятнадцать рублей дядьки Степана, и найденный мною вчера золотой империал…

Скажем так, несколько терялись.

Мне определенно стоило раздобыть несколько больше, хоть пока я не слишком-то хорошо представлял, как именно. Поездка до Чернышева переулка на трамвае заняла не так уж много времени, но я успел придумать с десяток способов сравнительно честного заработка… и отвергнуть все до единого. Кулачные бои, ставки на скачках, азартные игры, лотереи, биржа, торговля — все это или было слишком рискованным, или требовало лишних заигрываний с колдовством. Конечно, никто не мог запретить мне плюнуть на все и пойти в солдаты…

Когда я вывернул из арки ко входу в гимназию, все мысли об обогащении вылетели из головы, и их место тут же заняли другие. Куда более насущные: классы уже наверняка начались, но у двери маячила высокая и тощая фигура в синем. Петропавловский явно остался здесь не просто так — ждал меня.

И вид у него был… помятый.

Глава 20

— Подкараулили? — вздохнул я.

— Да сейчас… Я бы удрал, и делов-то.

Петропавловский мрачно усмехнулся и в очередной раз шумно высморкался в кулак. На пальцах осталась кровь — впрочем, теперь уже совсем немного. Похоже, били крепко, но все-таки без особых излишеств: калечить явно не собирались — так, намяли бока.

Просто воспитывали.

— Кудеяр? — уточнил я.

— Они, братец. Перед классами в коридоре зажали и говорят: ты либо с нами, либо извольте по сусалам, сударь. — Петропавловский состроил скорбную мину. — В общем, пришлось пострадать за наше общее дело.

Упрямый. Один, да еще и против собственного восьмого класса. И ведь наверняка уже не первый раз лез на рожон… Особого недовольства в голосе я, впрочем, не заметил: мой новый товарищ явно мог бы выбрать своим девизом по жизни «Слабоумие и отвага». Поэтому даже разбитый нос его не слишком-то печалил. И будь у него возможность вчера или сегодня поступить иначе — вряд ли бы стал менять хоть что-то.

Да чего уж там. Оно и правда того стоило.

— Ладно, прорвемся. — Я хлопнул Петропавловского по плечу. — Враг силен, зато мы умные. Чего-нибудь да придумаем.

— Это ты можешь. Только думай быстрее, братец. Мне тут один доброжелатель шепнул, что враг задумал страшную месть! И воинство атамана Кудеяра намерено сокрушить непокорных храбрецов, посмевших… — Петропавловский снова затянул было, как пономарь — и вдруг нахмурился и продолжил уже нормальным голосом: — В общем, бить нас будут. И крепко.

— Это я и так догадывался. — Я пожал плечами. — Опять после классов все выходы обложат?

— Не-е-ет, тут повеселее, — кисло отозвался Петропавловский. — Прямо днем. Сегодня после обеда у ваших гимнастика по расписанию. Тебя с Фурсовым запрут в зале, чтобы не удрали. И отделают по первое число, пока из учителей никого нет. Ключ уже раздобыли, даже Ивана Павловича, говорят, не будет. Вот такие пироги.

Ставки понемногу повышались: уж не знаю, какие силы пришлось задействовать Кудеярову, чтобы хоть на четверть часа избавиться от грозного инспектора, но настроен он был явно серьезно. Если уж решился карать нас не тайком где-нибудь в темном углу после занятий, а прямо в гимназии посреди бела дня.