Гимназия Царима

— Я там кое-что забыла, — промямлила в ответ, ускоряя шаг и по возможности стремительно наращивая расстояние между мной и защитником, чтобы он точно не успел меня спасти.

— Где там, тэа?

— В комнате.

— Мы встретились с вами возле входа в преподавательскую башню, и теперь вы направляетесь туда же. Общежитие в другой стороне.

— Вы правы, прошу прощения, — торопливо пробормотала я, выбегая на лестницу, уводящую вниз. — Вот здесь мы тоже можем спуститься в главный зал.

— Вы собирались вернуться в комнату.

— Я решила, что вполне обойдусь без носового платка, — ляпнула не подумав.

— Разве не кончик платка выглядывает из вашего кармана? — проявила удивительную наблюдательность инспектриса.

— Ой, — приняв удивленный вид, на ходу вытащила платок и помахала им в воздухе, — это действительно он.

— Какая рассеянность, тэа. Из-за того, что вы выбрали эту дорогу, нам придется идти дольше, здесь нет прямых коридоров. А ваши достопочтенные родители уже ожидают.

— Я извинюсь перед ними.

Думаю, открывая для меня, а после запирая входные ворота, уважаемая дона еще не раз покачала головой, сетуя на молоденьких гимназисток, которых совсем не заботит, что у пожилых преподавательниц пения каждую среду и субботу (и еще, пожалуй, понедельник, вторник и пятницу) ужасно ноют ноги. А что подумал о странном маневре Эсташ, который в тот момент как раз повернулся в нашу сторону, я и судить не берусь, ведь благодарности от дважды спасенной девицы он пока так и не дождался.

Особняк Орселей, как и полагалось, выглядел внушительно и поражал воображение. Он будто раздавался вширь, не в силах вместить огромного количества привезенных в него богатств. Даже наружная отделка сверкала, подсвеченная парящими огоньками, вспыхивавшими через каждые десять секунд и складывающимися в разные узоры прямо на стене. Отлаженная и весьма дорогая иллюминация, которая производила неизгладимое впечатление, особенно в сгущающихся сумерках.

Но самое удивительное было в том, что по соседству, практически напротив, находился другой дом. Гораздо более скромный по виду, но старинный, а потому привлекший мое внимание. Я с интересом рассматривала потемневшее дерево, четкие строгие линии и детали отделки, придававшие строению очень гармоничный и завершенный вид, однако лишавшие его какой-либо помпезности, чем явно грешил особняк напротив. Каждая линия этого дома словно устремлялась ввысь, и весь он выглядел чуточку выше других сооружений и мог, казалось, вот-вот оторваться от земли. Удивительное ощущение воздушности для вполне земного строения. Однако стоило мне увидеть знак над крыльцом, высеченные на камне крылья, как я мигом поняла, кому мог принадлежать особняк, в котором не освещалось ни единое окошко.

Я взяла отца под левую руку, в то время как мама заняла место с правой стороны. Мы вместе отправились к празднично украшенному широкому крыльцу.

— Папа, это дом тен Лоранов?

Отец небрежно оглянулся через плечо и равнодушно кивнул.

— Продан?

— Заложен. Пока они сумели отстоять только поместье. Забавно, дочка, правда?

— Что именно?

— Что Орсель-старший выстроил свою резиденцию точно напротив, выкупив этот участок земли и снеся прежний старинный, но не такой роскошный особняк.

Наверное, для кого-то и правда это казалось забавным, но развивать тему я не стала. Ведь к тому времени мы уже достигли широко и гостеприимно распахнутых дверей.

Нас встречали сразу несколько слуг, которые приняли наши с мамой меховые манто (вечер был довольно теплым, но мама настояла); мы обе сверкали украшениями, прекрасно сочетавшимися с вечерними нарядами. Хотя богатство так неожиданно свалилось на наши головы, все же мама отличалась хорошим вкусом и никогда не позволяла себе лишнего во всем, что касалось внешнего вида, чему учила и меня. Именно она обычно выбирала одежду и ювелирные изделия, а я чаще со всем соглашалась.

Ожидая увидеть хозяйку дома, мы принялись оглядываться по сторонам, но приметили только высокого мужчину, спешащего к нам от уводящей на второй этаж роскошной лестницы.

Я окинула его быстрым взглядом, признав в подтянутом, темноволосом и импозантном мужчине средних лет сенатора Орселя. Арто был на него похож, разве только не обрел еще того лоска абсолютной уверенности взрослого человека, хотя самодовольство явно было их общей чертой. Им сенатор просто лучился, сознавая, как отлично он выглядит и в каком потрясающем месте принимает гостей.

Мой папа выступил вперед и весьма сердечно поздоровался с хозяином. Мама зарделась от комплиментов, а я протянула руку и приняла положенный поцелуй, в свою очередь присев в изящном поклоне. Меня красивые слова не заставили покраснеть, пусть и произносились совершенно искренне, но не вызвали внутреннего отклика, хотя взгляд хозяина говорил о том, что юность и привлекательность были оценены по достоинству.