Гимназия Царима

— У всего есть оборотная сторона, как понимаешь. В целом история такова: эта девочка влюбилась в защитника, а он не ответил ей взаимностью, не ощутил отклика, не почувствовал в ней родную душу. Ей было больно, это можно понять, однако ее желание отомстить мне осознать сложно. Может, ее оправдает то, что мстить собиралась лишь одному, а никак не сестрам или иным воинам. Она оказалась той брешью в непробиваемой стене защиты, которую удалось отыскать нашим врагам. Сперва отыскать, после обмануть, сыграв на чувствах, убедить применить простое заклинание, предварительно начертив в центре башен, на особенном камне, самом первом, заложенном в основание, несложный схематичный рисунок. Сила воздействия на этот участок, откуда начиналось строительство, была такова, что камни пришли в движение, все вокруг задрожало и сама скала содрогнулась. С той стороны лезли твари, а здесь случилось настоящее землетрясение. Стремясь спасти всех, находящихся в башнях, защитники бросили силы и магию на удержание строений в целости, в итоге же страдала их собственная защита. Твари наносили удар за ударом, убивали воинов на глазах тех, кого они оберегали. Когда жрица одна, Мариша, она способна осуществлять желания, но сила ее ограничена, однако вместе им подвластно очень многое, кроме разве что невозможного — воскресить, влюбить, изменить то, что уже случилось. Сестры, собравшиеся тогда в главном зале, чтобы молиться, встали вместе. На старинной картине, где изображен призыв воинов, они держались за руки, образуя круг. Думаю, в тот раз они повторили ритуал и загадали общее для всех желание — спасти защитников.

— И что, Олайош, что? Договаривайте, пожалуйста.

— Оно сработало. Камни перестали дрожать, и скала стала неподвижна, но удар было не остановить. Когда чему-то положено начало, это не может исчезнуть без следа. Сделав замах, нельзя остановить руку на полпути. Весь удар обрушился на зал, где оказались жрицы. Образовался громадный разлом, куда провалилась главная башня и две соединенные с ней. Остальное выстояло. Ужасающий грохот, распространившийся по близлежащим окрестностям, а после оглушительная тишина. И когда она наполнилась полными ликования криками чудовищ, защитники потеряли разум.

— «Точно обезумевшие, воины кидались на своего врага. Тварей было много, слишком много. Все чудовища, населяющие пространство за горами, казалось, выбрались на свет, чтобы поглотить Кенигхэм», — процитировала я заученные на уроке истории строчки.

— К старым записям следовало бы добавить: «Защитники лишились своих хранительниц, и ни один из них более не дорожил собственной жизнью. Утратив ее смысл, они потеряли опору».

— Они ведь победили, Олайош, — очень тихо сказала я.

— Победили и проиграли.

— Но как смогли одержать верх?

— У тварей был свой предводитель, безжалостный, сильный и умный, а у нас был Царим. Он один сохранил голову ясной. Хотя в той ситуации… Не понимаю, как сумел, как взял все под контроль и смог остановить хаос в первую очередь среди защитников. Многие из них попросту искали смерти, а он напомнил, что за башнями остаются миллионы живых людей.

— Это все было спланировано тварями? Они намеревались в один день уничтожить жриц и воинов Кенигхэма, поэтому и полезли разом, чтобы у людей и шанса не осталось?

— Я рассуждал так же, узнав подробности той битвы. Сражение продолжалось, и чудовища никак не могли продвинуться дальше. День уже клонился к закату, когда Царим отыскал главного противника.

— Предводителя тех тварей?

— Его. У нас в стране нет единого правителя, а этот, я полагаю, являлся им для своих подконтрольных чудовищ.

— Они сошлись в битве?

— Да. Одинаково сильные и умные. Не знаю, чего стоило защитнику вырвать победу из лап монстра, как смог изловчиться и пронзить мечом черное сердце чудовища, если у того вообще было сердце. Он справился и нанес удар первым, но, видимо, предводитель тварей, уже издыхая, дотянулся до своего врага. Свидетелей их сражения не было. Говорят, воин отгородил место битвы огненной стеной, чтобы твари не смогли прийти на помощь своему повелителю, но и себя он лишил поддержки других защитников. Когда стена исчезла, обоих нашли уже бездыханными.

Я знала об этих событиях из курса истории, но, слушая Олайоша, все равно отчаянно желала, чтобы у рассказа оказался иной конец, а отважный воин, сумевший защитить нас всех, даже потомков тех людей, за кого положили жизни защитники, не погиб. Подняв голову, взглянула на самый высокий шпиль башни, на котором в лунном свете неподвижно застыла фигура воина с крыльями, державшего в вытянутой руке меч. Это была скульптура того, в чью честь позже и назвали защитные сооружения.