Гимназия Царима

— Вот и все, Маришка. Твари были уничтожены. Мы потеряли наших хранительниц и лучших воинов. Прежде, когда истинный заключал со жрицей союз, следуя особому ритуалу, очень часто родившиеся мальчики наследовали дар отца, но из древних выжило слишком мало. Их сыновья уже женились на обычных женщинах, все меньше рождалось наследников неизмененной крови и больше детей, чей дар оказался слабее. Многие из них не могли летать. В итоге защитники вовсе перестали селиться в башнях, ведь и нападений больше не было.

— Арис Аллар…

— Да?

— А почему о жрицах забыли? Ведь они принесли себя в жертву, чтобы спасти любимых. Среди них были мудрые наставницы, которые точно знали, как именно управляться с даром, они не могли не догадаться о последствиях желания.

— Это мы, Маришка, защитники, вычеркнули любые упоминания об одаренных служительницах. Уничтожили все хроники, оставили лишь самое ценное, спрятав от глаз людей.

Я вспомнила о найденных в подвале старинных белоснежных нарядах.

— Почему? Ведь это несправедливо. Понимаю, что было невероятно больно вспоминать, но люди ничегошеньки не знают о жрицах.

— Именно люди их убили, Мариша. А мы ждем и надеемся из века в век, что природа возьмет свое и жрицы возродятся. Появятся снова девочки с даром. Но люди не смогут их обнаружить, потому что не будут знать и не сумеют более причинить им вреда. И когда-то пути жрицы и защитника пересекутся.

— Арис Аллар, а как защитники видели поврежденную ауру жриц?

— Истинным было дано. Не знаю, способны ли на это их потомки. К совершеннолетию у девушки обычно окончательно формировался дар, потом она осваивала механизм управления им, все под строгим надзором наставниц. Повреждения, кажется, проявлялись не сразу после становления жрицы. Сейчас сложно точно сказать.

— А почему вы рассказали об этих девушках мне?

— Я не думаю, что, узнав всю историю, ты кому-то ее поведаешь.

— Арис, если такие девочки появятся, им ведь придется начинать все сначала. Распознавать свой дар, учиться его контролировать. Теперь нет наставниц.

— Нет наставниц, нет книг. Записи уничтожили не защитники, они были безвозвратно утеряны, когда рухнули башни, а потому действительно придется начинать сначала.

Мне на память пришли слова Аллара, что, окажись я жрицей, он бы первым схватил меня, уволок подальше и где-нибудь запер. Теперь я могла его понять. Жрицы, оставшиеся лишь в воспоминаниях защитников, пожалуй, стали для них чем-то особенным, вызывавшим тот самый глубинный отклик, заставлявший пробудиться древний инстинкт. Воины не уберегли своих хранительниц, и теперь, появись хоть одна, шанса сбежать из-под защиты не будет.

На миг я представила, как скажу не Олайошу, а Эсташу о своих подозрениях. Помечтала пару мгновений, что он заберет меня туда, куда никто не сможет добраться, будет беречь и охранять, наподобие старинных реликвий, оставшихся на память от жриц. Он укроет меня, а Орсель решит, будто сбежала, и всех родных казнят. Сердце так заныло в груди при этой мысли, что я подавила горький вздох и более ничего не спросила у Олайоша. К сожалению, наставник не знал о принципах работы дара и не мог мне подсказать.

Ладно. Время еще не вышло, а жена Орселя жива. Значит, шанс разобраться у меня есть. Осталось только понять, как сработало желание в случае с Эсташем, и все повторить.

Глава 9 СЛУЧАЙНАЯ ВСТРЕЧА

Стоять, прикрыв глаза и прижавшись к теплой широкой груди, положив руки на накрахмаленную белоснежную рубашку, пахнущую легким ароматом лаванды, ощущать крепкие объятия в ответ, надежные, любящие, заботливые, что может быть отраднее для сердца и души? Такие родные с детства руки… Я помнила их натруженными до жестких мозолей и бессильно опущенными, но готовыми всегда подхватить и подбросить высоко-высоко маленькую дочку. И пышные усы, которые постоянно щекотали щеку, когда папа наклонялся, как сейчас, и шутливо спрашивал: «Соскучиться успела?» Как объяснить ему, что действительно успела? Пускай лишь в мыслях, но на один леденящий кровь миг, услышав угрозу сенатора, я навсегда рассталась с ними и потеряла безвозвратно. И теперь, разбежавшись от порога, промчавшись мимо возмущенно вскрикнувшей Эстель, влетела в крепкие объятия отца и припала щекой к накрахмаленной рубашке.

Он посмеивался, гладил меня по голове и говорил: «Ну что за ребенок! Ей замуж пора, а она все проказничает, учителей выходками доводит. Нарочно, что ли, злишь вашу „Де“?»

Честно, я о благонравной старой деве и не вспомнила в тот момент, просто увидела папу и совсем позабыла о правилах школы. Ну да поздно уже было выворачиваться из поймавших меня рук и приседать в поклоне. Зато можно было чуть повернуть голову и осторожненько глянуть из своего надежного убежища по сторонам, приметив недовольно поджатые губы учительницы хороших манер, вновь выполняющей роль инспектрисы. Ясно. Опять влетит, не привыкать.

— А у меня для тебя сюрприз, — мягко отстранил от груди отец, лишая уютных объятий.

— Какой?