Гинекологическая проза

Повесив трубку, Лариса Викторовна обрушила на Ирочку ворох приветствий, сплетен и новостей, не замечая ее подавленного состояния. Впрочем, Ирочка изо всех сил старалась держаться, поддакивая и задавая наводящие вопросы.

– Вот сейчас беседовала с Диночкой, – рассказывала Лариса Викторовна, – помнишь Диночку? Так вот, представь, она спрашивает, не думаешь ли ты завести ребенка. А то, говорит, возраст уже, не поздно ли. Ты подумай, какой все-таки еще темный у нас народ. Ведь сейчас медицина, особенно в этой области, достигла таких успехов, можно рожать хоть в пятьдесят… – И Ирочка выслушала весь материн разговор по новой, сжимая до боли руки в карманах, чтобы не зареветь.

Она плохо помнила, как вышла от родителей, как доехала. Выйдя из метро у себя на Бауманской, она решила не идти сразу домой, а пройтись полчаса, чтобы хоть как-то успокоиться. Представить себе, что нужно будет разговаривать с мужем, если он, паче чаяния, опять дома, она не могла.

Перед ней темной громадой вырос Елоховский собор. Ирочка медленно шла вдоль него, поравнявшись со входом, с удивлением заметила, что храм открыт, над входом горит неяркий фонарь, и старушки в надвинутых платках стайкой заходят внутрь.

Ирочку будто что-то толкнуло, она, неожиданно сама для себя, последовала за ними, и вошла в церковь. После уличной темноты там показалось светло от множества горящих на киотах свечей. Шли приготовления к вечерней службе. Ирочка совершенно не знала, как себя вести, да и вообще зачем она здесь, но уходить почему-то не хотелось, и она осталась стоять в сторонке, стараясь быть незаметной. Около нее прошла аккуратненькая старушка с висевшим на груди ящиком свечей, подошла к ближнему киоту и стала оправлять свечки, убирая догоревшие. Ирочку словно осенило, она шагнула к старушке, и попросила тихонечко купить свечу. Купив, затеплила ее тут же у киота, и опять отошла в сторону, прикрывая огонек рукой. Затем медленно пошла вдоль стены, приглядываясь к фрескам и образам, пока не остановилась перед изображением Богоматери. Будучи абсолютно не сведущей в вопросах веры, Ирочка не молилась и ничего не просила, она просто стояла перед иконой, держа в руках свечку и глядя на скорбный суровый лик на стене. Смуглая Богоматерь в полумраке смотрела строго перед собой, к плечу ее прижимался Младенец. Ирочке на память пришел почему-то Слава с Алининым сыном на руках, на Алинином новоселье. Какой он тогда был молодой, веселый, где теперь это все…

Наклонившись, она поставила свечку и осторожно, стараясь никого не задеть, вышла из храма.

На улице подмораживало. Под ногами похрустывал тонкий ледок. Ирочка с удивлением обнаружила, что на душе у нее гораздо легче, она может и хочет идти к Славе, он по-прежнему родной и близкий ей человек, и ничего еще не потеряно окончательно.

С этого дня она стала заходить в Елоховский, нечасто и ненадолго, но заходить. Постоит, посмотрит на Богоматерь, поставит свечку, и идет дальше по своим делам.

В начале лета Ирочка попала наконец после сложных перипетий на обследование в Центр Матери и Ребенка, лучшее место в Москве. Говорили, что если не могут помочь там, то надеяться после этого можно только на чудо. Остается, конечно, еще заграница, но тут, что называется, где Рим, а где Крым, лечение за бугром Ирочке было все же не по деньгам.

В Центре действительно дурака не валяли, к обследованиям и постановке диагноза подходили серьезно, и лечащий врач – молодая серьезная женщина, Елена Игоревна – Ирочке нравилась. В августе Центр закрывался на профилактику, но даже за оставшееся время Ирочка успела сдать массу анализов и сделать два ультразвука. В августе Елена Игоревна посоветовала по возможности съездить на грязи, хорошо бы в Мацесту, и Ирочка, обретшая новую надежду, совету послушно последовала.

Когда в сентябре она снова встретилась с врачом (записываться на прием каждый раз приходилось недели за две, очереди в Центре были будь здоров), та, после очередного осмотра, нарисовала Ирочке широкую программу дальнейших действий.

– Данные ультразвука никаких отклонений не дали, нужно будет сделать рентгенографическое исследование, затем гидротубацию, если ничего не найдем, будем делать лапароскопию. Попутно нужно будет гормональный фон проверить, массаж маточный поделать, так что, Ирина Николаевна, мужайтесь, будем бороться.

И если пока для Ирочки все эти слова значили не более, чем набор медицинских терминов, то за следующие три с лишним года она детально познакомилась с каждым из вышеназванных понятий. Теперь воспоминания о моральных страданиях по поводу первого ультразвука вызывали у нее тихую улыбку. Унизительно ей тогда было, горя она не знала, вот что.