Гинекологическая проза

Две молодые миловидные женщины в белых халатиках поздоровались с Олей и мамой, выслушали скорбную сагу (на сей раз в мамином изложении), прочитали направление, охнули, сказали что-то вроде, что это надо же, чего только в районных поликлиниках с людьми не делают, а потом одна из них дала Оле обычную фарфоровую кружку со словами:

– Вот, держи, иди тут у нас за углом, пей, сколько сможешь, а как уже не сможешь, быстро беги сюда обратно.

Оля, не очень поняв, что от нее требуется, пошла-таки в указанном направлении, где обнаружила банальный туалет и кран с водой. Она послушно напилась воды до нужной кондиции, после чего действительно почти бегом вернулась в кабинет.

Дальше все было очень быстро. Раздеться, лечь, подставить живот под мягкий резиновый датчик – все это не заняло и минуты. Одна из врачей мягко, но с нажимом катала датчик по животу, и обе они с напряженным интересом всматривались в экранчик монитора, обмениваясь отрывистыми замечаниями.

Оле очень хотелось узнать, что же они там видят, самой взглянуть она и не мечтала, хорошо бы, хоть что-нибудь потом бы сказали, хоть конечный результат сообщили бы.

Но врачи внезапно повернули экранчик так, чтобы ей тоже было видно, и, водя пальцами по перекрестьям сливающихся линий, стали подробно рассказывать, что и как. Сам этот факт признания ее значимости потряс Олю едва ли не больше, чем картинка на мониторе.

Справедливости ради, разглядеть на экранчике что-либо отчетливое Оле не удалось, поэтому она довольно скоро эти попытки оставила, зато слушать стала с утроенным вниманием.

– Вот, видите, это яичник, левый, а вот и правый, а это ваша киста, ничего страшного, бывают и не такие, а вот это, – палец поехал куда-то в угол экрана, – вот матка, вот задняя стенка, вот, – палец ткнул в еле видное, с ноготь мизинца, светлое пятнышко, – это плодное яйцо, зародыш, видите, сердечко бьется… Давайте-ка посчитаем… так… Сердцебиение в норме… Какой у вас срок, говорите?

– Семь с половиной недель. – На этот вопрос Оля теперь могла отвечать с точностью едва ли не до часа.

– Надо же, с половиной, – усмехнулась врач. – У меня тут по размеру зародыша получается недель пять, и матка тоже увеличена меньше, чем по вашим срокам выходит, поэтому, может, в консультации и не разобрались. А так все у вас нормально, киста пусть вас не беспокоит, приходите недельки через две снова, посмотрим еще разок, может, все как раз и придет в соответствие. А лучше всего, встали бы вы к нам на учет, у нас не только ультразвук, но и вообще все врачи очень хорошие, и рожать тоже можно.

– А что для этого нужно, чтоб на учет поставили? – спросила Оля, затаив дыхание. Она и сама хотела бы сюда, где эти милые женщины обращаются с ней как с человеком, а главное – говорят, что с ребеночком все в порядке.

– Ой, ну, я не знаю толком, направление, наверное, вы уточните в вашей консультации, – ответила врач, и Оля пала духом – ничего хорошего от консультации ждать не приходилось.

Домой они с мамой ехали счастливые, по дороге взахлеб обсуждая возможности устройства в этот замечательный Центр. Наталья Сергеевна решила сама сходить в злосчастную консультацию, попытаться напугать Демину ошибочным диагнозом и под этим знаменем выбить направление. Оля была так рада, что все обошлось, море казалось ей по колено, а дальнейшее наблюдение в Центре – делом почти решенным. И действительно, если есть такое место, где ей хорошо и врачи ею довольны – почему бы не лечиться только там?

У официальной медицины, впрочем, было на сей счет другое мнение. В консультации, куда Олина мама сходила через пару дней, действительно слегка испугались – Наталья Сергеевна умела быть убедительной, доктор Демина призвала даже главврача, та выслушала историю, кивала и соглашалась, но направления не дала. «Вы понимаете, лично мне не жалко, но я просто не имею права, это прерогатива только Минздрава, меня с работы уволят», – объясняла она, и даже мамины замечания, что всех их и следовало бы уволить за издевательства над беременными, успеха не имели.

– Ничего, – сказала мама мрачно, закончив отчет о походе. – Мы еще поборемся.

Так как Оле волноваться лишний раз было вредно, она в борьбе не участвовала, продолжала жить своей обычной жизнью, привычно боролась с тошнотой и сдавала сессию (странным образом, даже лучше, чем раньше – наверное, оттого, что было наплевать на результат экзамена). Миша вел себя просто как тихий ангел, водил Олю по вечерам гулять на бульвары и чуть не пылинки сдувал – когда она вернулась от родителей, он было попытался обидеться на нее в лучших традициях, но Оля молча засобиралась обратно, и этого было достаточно, чтобы обида рассосалась.

Прошло дней десять, и как-то вечером, в пятницу, когда Оля с Мишей мирно сидели дома и готовились к экзамену по сопромату, раздался звонок и в квартиру вихрем влетела Наталья Сергеевна, потрясая бумагой с гербовой печатью Минздрава СССР. Это было вожделенное направление, добытое, как говорится, не мытьем, так катаньем.