Гинекологическая проза

В конце декабря Алина совсем пропала, недели три ее никто не видел, она даже на контрольные перестала появляться, а телефона у нее теперь не было. Сонька на все расспросы только пожимала плечами. Уже перед сессией, идя с консультации, девчонки вдруг столкнулись с Алиной в институтском коридоре. Она прошла было мимо, но Ирочка ее окликнула, та повернулась, скользнула невидящим взглядом, встряхнула головой, пробормотала что-то бессвязное и быстро ушла. Так непохоже это было на Алину всегдашнюю, что Ирочка испугалась, сама не зная чего:

– Что это с ней? Как мешком пыльным стукнута…

– Будешь тут, – сухо сказала Соня. – Ладно. Я расскажу, но ты этого не слышала. Если Алька узнает… – и Соня махнула рукой, недоговорив.

Оказалось, Алина делала аборт. Почему, Соня и сама не знала, Славка любил Алину безумно, по Сониным словам, он спал и видел на Алине жениться, загвоздка была в ней, но и сама Алина была противницей абортов, тут им, казалось, сам бог велел в ЗАГС, но вот поди же. Аборт сделала поздно, тяжело, после болела и переживает ужасно.

– С чего ты взяла, что она такая уж противница? – спросила Ирочка. – Кто ж ее заставлял-то?

– Не знаю я ничего, – повторила Соня. – С ней сейчас вообще разговаривать трудно. А что противница, точно, она и Маринку в свое время отговаривала, они даже ссорились тогда.

– Было дело, – подтвердила Марина. – Алька в этом смысле очень правильная, это только с виду кажется, что ей все трын-трава. Для нее дети – святое.

– Она и от мужа-то своего раньше не ушла, потому что забеременела, она мне рассказывала эту свою историю, – сказала Соня. – Не знаю, Ирка, чего ты к ней цепляешься, она столько в жизни выхлебать успела, тебе и не снилось.

– Да не цепляюсь я, с чего вы взяли, – запротестовала Ирочка. – Подождите, я не поняла, а от чего она Маринку-то отговаривала?

– Ну, ты даешь, святая слепота, от аборта, от чего же еще.

– Как, Марин, и ты тоже? – поразилась Ирочка. – Ну, вы все даете! А чего еще я про вас не знаю?

– Да почти ничего, – засмеялись Соня с Мариной. – Это только ты, Ириш, так можешь, живешь, как под колпаком, а жизнь, знаешь, какая сволочная штука. Куда Маринке было рожать, не замужем, жила там на птичьих правах, и вообще…

– Но у Алины-то квартира своя. И Слава… Чуть на руках ее не носит, сами говорите.

– У Алины и ребенок свой уже есть. А насчет Славика ты не думай, что-то там да не так наверняка, мужики только с виду такие хорошие. Алька ведь хотела оставить сначала, уже на очень большом сроке сделала, месяца три. Ладно, хватит трепаться. И ты, Ир, никому ничего, ладно? Ей и так хреново…

Это было в начале января. Всю сессию Алина появлялась только на экзамены, сдавала быстро, и исчезала, ни с кем не общаясь. Потом потихоньку отошла. После каникул регулярных занятий уже не было, все писали диплом, встречались в институте от случая к случаю, да собирались иногда посидеть у Марины. Алина тоже там появлялась, иногда со Славой, чаще одна, и тогда Слава звонил ближе к вечеру, чтобы встретить Алину по темноте.

Уже перед самой защитой Ирочка, заехав к Марине на вечерок, встретила там Славу. Тот сидел на краешке дивана, глядел перед собой в одну точку и в общий разговор не вступал. Ирочка пыталась разговорить его, но Слава отвечал односложно, а после внезапно встал, и, не прощаясь ни с кем, быстро ушел.

Марина объяснила, что Слава неделю назад разругался с Алиной вдрызг. Алина нашла себе работу в какой-то инофирме, переводчиком (она свободно говорила и по-английски, и по-итальянски, когда что успевала), ей предложили кучу денег, она обеими руками ухватилась, и люди интересные, и вообще, а Славка ни в какую, там, говорит, только шлюхой можно работать, или он – или эта инофирма, а сам что – студент, стипендия крошечная. Алина, естественно, выбрала работу, ей еще ребенка кормить надо, вот и пришлось Славику дверью хлопать. Ходит теперь, страдает. Придет – и вот знай сидит-молчит, смотреть тошно. Надеется, Алька узнает, разжалобится, назад позовет.

– А что, думаешь, не позовет? – спросила Ирочка.

– С чего бы? У нее там, знаешь, какие мужики ходят. И вообще у них с зимы уже все как-то неважно шло, так что вряд ли она его позовет. Сам виноват, нечего было выпендриваться, Алина баба суровая.

– Господи, чего ей еще надо-то, – всплеснулась Ирочка. – Так мучается человек, а она?

– Она свое тоже отмучилась, не волнуйся, – заметила Марина, на чем разговор и закончился.

В начале лета Ирочка, защитив диплом, вздохнула свободно. Позади остались беготня, суета, нервотрепки и рисование бесчисленных плакатов к защите. Миновала грандиозная пьянка по поводу окончания, и Лариса Викторовна, как и каждое лето, засобиралась с Ирочкой на юг.

Но тут, одним вечером, папа, отложив за ужином газету, глянул на Ирочку из-под очков и задал странный вопрос:

– А что ты, Ира, собственно, собираешься делать?

– Как то есть что? – не поняла Ирочка. – В каком смысле что?