Гёте

   — Да-да, конечно, ваше превосходительство. Я понимаю. Я всё понимаю. И не беспокойтесь, я ни при каких обстоятельствах не обману вашего доверия. Ни одна живая душа ни слова не услышит от меня... И это скоро? Скоро это произойдёт, ваше превосходительство? Могу я вас спросить?

   — Не знаю, господин Крафт... Не знаю... Может быть, в течение нескольких месяцев. А может быть, и в ближайшие же дни.

   — Месяцы? Дни?.. О, Боже мой!.. А как же тогда я, ваше превосходительство? И моя маменька? И юный Петер Баумгартен? Как же вы предполагаете распорядиться нашей судьбой?

   — Вы?! Да, вы... И ваша маменька... И юный Петер Баумгартен... Да, вы правы. Это ведь тоже вопрос. И совсем немаловажный вопрос. Не знаю, господин Крафт. Пока не знаю. Думаю, что что-нибудь придумаем. Обязательно что-нибудь придумаем.

   — А что?! Что придумаем, ваше превосходительство?! Простите великодушно моё возбуждение, но вы же понимаете, что для меня это ужасный вопрос. Если хотите, вопрос жизни и смерти. Что мы можем придумать, ваше превосходительство? В реальности — что?! Если вы нас бросите, если вы не сможете больше нам помогать? Или, если совсем уж называть вещи своими именами, — нас содержать? Ну, Петера ещё кто-нибудь подберёт. Да он уже и сам на худой конец в состоянии прокормить себя. А я? А моя маменька? Что мы-то можем придумать? Камень на шею — и в пруд?

   — Успокойтесь, успокойтесь, господин Крафт... Не следует так быстро впадать в отчаяние. Конечно, при любом моём решении я позабочусь о вас. Вопрос ещё окончательно не созрел, и тут ещё могут быть разные нюансы и варианты. Одним словом, господин Крафт, я взял на себя ответственность за вас перед Богом и собственной совестью, и я от этой ответственности отрекаться не намерен. Уверяю вас, при любом повороте событий я найду способ обеспечить ваши интересы.

   — При любом?! Даже если вы сами вынуждены будете отправиться в изгнание? И может быть, извините меня ради Бога, без гроша в кармане?..

   — Ах, ну разве можно быть таким напористым, господин Крафт? Вы же видите, что я сам пока в растерянности, что я сам для себя ещё ничего не решил. Скажу вам только одно: даю вам слово, что я в любом случае позабочусь о вас. Ничего большего, к сожалению, господин Крафт, я вам сказать пока не могу. Будьте же благоразумны, дайте мне сначала самому разобраться во всём.

   — Простите меня, ваше превосходительство. Ради Бога, простите меня. Но это всё как обухом по голове...

   — Прошу меня правильно понять, господин Крафт, но, к сожалению, я вынужден прервать нашу встречу. Уже вечер, и герцог ждёт меня с докладом. Прощайте, господин Крафт. Спасибо, что навестили меня. И прошу вас — верьте мне. Не надо отчаиваться, всё будет хорошо. Я верю: всё будет хорошо.

   — Да-да, ваше превосходительство, конечно... Всё будет хорошо... Прощайте, ваше превосходительство! Я буду денно и нощно молиться за вас. Прощайте... и... и... и... Ваше превосходительство, не забудьте, ради Бога, — я надеюсь! Помните, умоляю вас, помните — я надеюсь! Вы единственная моя надежда на земле...

Солнце село. Последние его лучи ещё догорали на верхушках деревьев, но в лесу уже сгущался и начинал постепенно темнеть сырой и серый вечерний сумрак. Гёте долго смотрел в окно, провожая взглядом медленно удаляющуюся спину сутулого долговязого человека, одной рукой тяжело опиравшегося на суковатую палку, а другой придерживавшего какую-то котомочку, перекинутую через плечо. Несомненно, ему было нелегко идти: ноги его передвигались с трудом, шаги были нетверды, и, не знай он, кто был этот человек, он бы, наверное, подумал, что по дороге бредёт какой-то подвыпивший бродяга, поглядывающий, какую же ему выбрать канаву, чтобы без помех завалиться на ночлег... «А где, интересно знать, Крафт собирается ночевать? Ближайший постоялый двор в четырёх вёрстах... Хватит у него сил, чтобы добраться до него? Или послать за ним, пока не поздно, Филиппа? Да и накормить, наверное, надо было бы беднягу. Из головы как-то совсем выскочило спросить, ел он или не ел... А, да ладно. Так — значит, так. Поздно уже возвращать его. К тому же неизвестно ещё, что для него сейчас лучше: отдохнуть, отдышаться на лесной дороге или опять сидеть в доме человека, от каприза которого зависит вся его жизнь... Прощайте, господин Крафт! Доброго вам пути. Я тоже буду молиться за вас. Всё-таки вы наш брат, гений... Или сумасшедший — но это уже кто какие предпочитает слова. И не отчаивайтесь, если вы так и не найдёте никогда то, что вы с такой страстью ищете сейчас. Более того, я мог бы вам заранее сказать, господин Крафт, что ни вы, ни кто другой никогда их не найдёте, эти ваши всепрожигающие слова. Их просто не существует в природе — вот и всё. Но разве это резон, чтобы вам не жить на земле? Нет, не резон... Совсем не резон... Прощайте, прощайте, господин Крафт! Доброго вам пути...»

VI