Гиперборейская чума

— Это я все понимаю, — сказала Ираида. — Наподобие того, как рай — место по ту и по эту сторону рассвета. С одной стороны, оно существует, с другой — в него веришь. Путь по лунной дорожке: Но я спрашивала немного о другом. Ведь искусство пересекать границу тени передается из поколения в поколение, и человеку, чтобы всерьез овладеть им, приходится отказываться от вещного мира и бродить меж живых людей, как меж призраков-синкир". Обучение занимает всю жизнь:

— Ты хочешь спросить, откуда в Тамбове гаитянская грусть? Надуло ветром перестройки. Наверное, бывают периоды, когда усвоение всяческой дряни идет чертовски быстро: как у малышей:

— О! — Крис будто очнулся и увидел нас. — Маугли.

— Кто? Мы?

— Да какие мы: Всякие эти: самоделы. Глупые книжки, стихийные таланты. Что-то получается: иногда. Учителей нет. И вырастают звери.

5.

Операцию готовили в глубочайшей тайне. Крис был объявлен больным, к нему вызвали сначала участковую докторшу, а потом «скорую». Медицинский аспект продумал Стрельцов, знавший о способах «закашивания» если не все, то многое — так что Крису пришлось некоторое время помучиться, зато доктора отбыли дальше по своим сложным орбитам в полной уверенности, что имели дело с неподдельным больным. Хасановна обегала все близлежащие аптеки в поисках каких-то волшебных пилюль, а Ираида приволокла две полные авоськи ярких и потому издалека видимых апельсинов и лимонов. Клиентам — даже очень выгодным, даже тем, кому назначили прием заранее — было отказано вежливо и непреклонно.

На вторую ночь «карантина» — часы пробили три — перед окнами конторы, заехав двумя колесами на узкий тротуар, остановился старый потрепанный «КАВЗ». Водитель открыл капот и, светя яркой переноской, стал ковыряться в моторе.

Конечно, была какая-то дурная вероятность, что посторонний глаз заметит, как из окна выскользнули и тут же скрылись в недрах салона Крис и Ираида: но, скорее всего, этого не случилось. Было слишком контрастно для невооруженного глаза, а всяческую оптику система наблюдения засекала мгновенно.

Через минуту переноска погасла, хлопнула водительская дверь, и автобус, свернув налево, быстро покатился по Сретенке в сторону Сухаревской и там смешался с густым в любое время суток потоком транспорта. Опять же, будь у обладателя постороннего глаза вдобавок и тонкий изощренный слух, он отметил бы, что мотор автобуса работает необычно ровно и негромко:

Потому что восемь цилиндров — это все-таки восемь цилиндров. И триста лошадиных сил — это триста лошадиных сил. И этим лошадям, в сущности, начхать на тонну брони в конструкции кузова.

Ираида испытывала мудрую охотничью сонливость — до зверя еще далеко. Путь был выбран почти кружной, через Рязань — там предстояло отдохнуть до света, с тем, чтобы вечером миновать Моршанск и около полуночи добраться до цели — базы отдыха «Металлист» на живописном берегу Цны.

Туда через подставных лиц Коломиец купил восемь краткосрочных путевок:

Салон автобуса позволял разместиться достаточно комфортно: мягкие кресла раскладывались в полноценные лежанки, вместо заднего сиденья смонтированы были холодильник и микроволновая печка. Только очень тщательный обыск с применением рентгеновских аппаратов и автогенов позволил бы обнаружить между потолком и крышей тайник с оружием. Большой вес и очень хорошая регулируемая подвеска позволяли машине идти по неожиданным российским дорогам, можно сказать, плавно. И Крис, и Ираида перенесли не так давно контакт с «Феноменом—В», отбирающим у человека душевные и физические силы, и совсем недавно, хотя и на короткое время — с «Entonnoir du sang», оказывающим на организм примерно такое же воздействие.

Как установил доктор, следующей фазой развития процесса должны были стать сны:

Ираида дважды вздергивала себя, заставляя проснуться и не закричать — когда огромный воняющий луком и водкой медведь навалился на нее сверху и когда молоденькие круглолицые милиционеры, ставшие вдруг почему-то очень большими, гоняли ее ногами и хоккейными клюшками по скользкому, как каток, полу. Наконец она не выдержала, встала и пошла взять из холодильника бутылку газировки.

Спросонок ей показалось, что она идет очень долго.

Холодильник был забит снегом, из которого торчали горлышки. Она потянула наугад. Это оказался «Дюшес», липкий и сладкий, почти голый сироп — холодный настолько, что казалось: в желудок падают льдинки. Жадно допив все до капли, Ираида бросила бутылку в мусорный контейнер и пошла обратно. Холод клубился внутри нее, рисуя морозные узоры. Неожиданно она поняла, что автобус пуст. На лежанках валялись сморщенные пледы — как оболочки сдувшихся воздушных шариков. Она хотела приподнять край одного, но почему-то не решилась. За окнами стремительно мелькали огни, иногда сливаясь в дрожащие полосы. Кто-то должен быть за рулем, подумала она и стала пробираться вперед по проходу, загроможденному непонятно откуда взявшимися вещами. Сзади слышалось тихое неразборчивое бормотание.

За рулем сидела женщина в телогрейке и платке.