Гиперборейская чума

Тут же над головами взметнулись кулаки.

— Женщина, что вы себе позволяете!..

— Ах ты тварь!..

— Держите же ее!..

— Ой… о-у-у!..

— Заходи еле…

— Отпусти-и, су-ука… эп...

— Ёпрст!..

Все эти возгласы перемежались короткими тугими звуками ударов, и когда доктор пробился наконец к месту побоища, то противников Ираиды он уже не застал.

Сама воительница, держа за шкирку спасенного кота (бедняга зажмурил глаза и поджал лапы и хвост), пританцовывала в боксерской стойке, неся правую руку на отлете. Платье ее было разорвано до пупа, и далеко не все прелести оставались доступны лишь воображению. Одним лишь взглядом она отшвыривала тех, кто не успел — а теперь уже и не стремился — вступить в бой. Поняв, что на этом фронте противников у нее не осталось, Ираида развернулась к шаману…

Тот дернулся назад, но взял себя в руки, положил жезл на сгиб локтя — и медленно зааплодировал ей. Висящий на согнутых пальцах бубен поддакивал. И тут же аплодисменты подхватили зрители.

— Вы великолепны, — гортанно проговорил шаман. — Вы незабываемы.

— А ты сволочь, чумазый, — презрительно сказала Ираида. — Сам лег, чтоб не били? Ну, до следующего раза… Ваня, подержи кота, — она сунула зверя доктору и попыталась запахнуть платье. Кот тут же взлетел из докторовых рук, описал параболу, врезался в толпу — и по головам, плечам, взметнувшимся локтям умчался куда-то с визгом. Доктор скинул пиджак, набросил на Ираидины плечи и повел ее к бару.

Ираида и у стойки, глотая большими глотками какой-то слоеный коктейль, мгновенно поданный восхищенным барменом, продолжала тихо бушевать, но тут вдруг раздался нарастающий рев мотора.

В слегка заадреналиненном сознании доктора этот звук ассоциировался с пикирующим вертолетом, он машинально поднял голову, в эту секунду размалеванное всякой всячиной витринное стекло за спиной бармена разлетелось со звоном, и в зал бешеным носорогом вперся громадный мотоцикл! Он разнес половину стойки, полуразвернувшись, затормозил юзом перед колонной — оба мотоциклиста, водитель и седок, медленно распрямлялись, подобно ежам, — публика оторопело замерла в невозможных позах — Эшигедэй тоже замер с воздетым бубном в руках — у седока в руке вдруг появился большой пистолет — и тут свет погас! Влетевшим следом за мотоциклом тугим комом ветра высадило оставшиеся стекла: они брызнули наружу смертоносным градом осколков, наружу, а не внутрь!

Весь кинотеатр взорвался, лопнул, как чрезмерно надутый мяч, от первого выдоха урагана, засыпав округу битым стеклом и тем самым спасши тех, кто укрывался в нем, хотя бы от этой главной опасности — но внутри пока еще ничего не поняли…

А потом вспыхнула ярчайшая мотоциклетная фара!

Луч презрительно скользнул по лицам и спинам и остановился на шамане. Эшигедэй стоял почти в той же позе, только бубен был у него в одной руке, а второй он как будто ловил перед собой муху.

Ударил оглушительный сдвоенный выстрел. Шаман распластался на своем помосте, потом вроде бы вскинулся — еще раз грохнул выстрел (запах горелого пороха вдруг волной ударил в лицо и сделался тошнотворен), — но оказалось, что это летит черная тряпка, на миг ставшая похожей на шамана, а сам шаман исчез.

А потом доктор услышал голос Криса:

— Дурак! — кричал Крис, пересиливая какой-то рев и грохот. — Дурак, вас же повяжут! Уходим, быстро!.. За мной держись!..

Все мгновенно переменилось, людей валило ветром, воздух ревел. Где-то рядом полыхали сварочные огни, выхватывая из темноты то силуэты, то лица. Город стремительно проваливался во тьму.

Время вновь исчезло…

Беззвучно рухнул огромный тополь. Сучья, похожие на руки, просунулись, дергаясь, в разбитую витрину.

Крис кого-то куда-то волок.

— Ира, со мной!!! И Хасановну!..

— Здесь она!!!

Сцепившись руками, они куда-то пробирались по фойе, ставшему вдруг немыслимо захламленным. Портьеры бились на ветру с пулеметным треском, рвались и исчезали. Какие-то коробки и банки сыпались с потолка.

Что самое непонятное: мигом пропала вся публика. Будто выдуло ее, легкую, ветром, будто была она лишь наваждением шамана и скрылась с ним вместе…

В найденной на ощупь раздевалке без окон, а потому и без ветра, доктор щелкнул зажигалкой. Но тут же за спиной его загорелся фонарик, покрыв тенями вздрагивающие стены.

— Я думаю, у нас есть время, — сказал Сильвестр. — В такую погоду милиция сразу делается невыездной. Дора Хасановна, позвольте…

Он обошел доктора, задев его жезлом с двумя змеиными головами, взял из рук Хасановны фонарь и посветил на кого-то. Незнакомое лицо с точным прищуром глаз. И рядом другое, незнакомое тоже — все как бы из запчастей.

— Я понимаю, это и есть те,, кого вы ждали увидеть, Кристофор Мартович?

— Больше некому, — сказал Крис — и вздохнул.

— Отец Сильвестр, — тихо удивился доктор, — откуда у вас эта штука?

— Обрел, — коротко ответил тот. Один из чужаков — тот, который из запчастей, — вдруг чихнул. Потом еще раз.

— А вы сами-то кто? — спросил он между чихами.