Гиперборейская чума

– Боюсь соврать… Ты лучше скажи, что с этим делать будем?

– А вот не знаю. Настучит ведь.

Несчастный колдун, уже поверивший было в свое счастье, вдруг побелел и покрылся потом.

– Я? Настучу? Да что вы, миленькие, кому я буду стучать и с чего? Я молчать буду хуже рыбы! Я честное слово даю, пожалейте, у меня детей только своих двое…

– А вы тех детишек жалели, которым на мозгах клейма свои выжигали? Ты хоть знаешь, что с ними стало с тех пор? – И Крис точно так же побелел и покрылся потом. – Я считал: вы не меньше сорока человек искалечили! На всю жизнь… – Он обернулся к Ираиде почти беспомощно: – Ты представляешь, уже по восемнадцать, по двадцать лет парням, а из дома их не вытащить, свет не выключают ночами… и не рассказывают ничего. Морды, как у скелетов… Эпическая сила…

– Я ни при чем здесь! – шепотом закричал Игореша. – Это не я! С этим сам Семаргл дело имел и девка его страшенная, Сива! Когда этот аппарат привезли, я уже никто был, никто! Я бы, может…

– Какой аппарат? – тихо спросил Крис.

– Я не знаю! – В голосе Игореши зазвучал надрыв. – Я его видел-то раз или два. Маленький такой, в чемоданчике ободранном… Там шарик такой круглый, когда голубой, когда красный… и вроде бы светится…

– И что же он делает? Этот шарик?

– Я не знаю! Говорят… ну… если долго в него смотреть… что-то можно увидеть… что больше всего хочешь увидеть! А пока смотришь да любуешься, тебе можно любую лапшу на уши развешать, и ты все скушаешь за святую истину…

– Яценко! – в один голос воскликнули Крис и Коломиец и устремили друг на друга указательные пальцы.

– Выплыл все-таки, гад… – добавил Коломиец и посмотрел на колдуна. – Значит, так. Жить будешь, но плохо. Три часа тебе на сборы – и уматывай отсюда куда подальше. И не возвращайся… ну, хотя бы до осени. Понял? Найди себе нору и забейся. И чтоб никто-никто не знал. Сумеешь?

Тот часто-часто закивал. Из-под сжатых век потекли слезы.

– Никто, – повторил Коломиец как-то особенно веско.

До конца дня Крис в сопровождении Ираиды прогуливался по городу, заходя в магазины, бедные в сравнении с московскими, и несколько раз перекусив в кафешках, в сравнении с московскими странных. Потом он купил кучу телефонных жетонов и принялся звонить, набирая похожие, но разные номера, и спрашивать какую-то Зою Владленовну. Ираида смотрела на него сбоку и – когда на границе слышимого уловила «…больше не живет…» – поразилась хищному блеску, вспыхнувшему в его глазах, обычно лишь невыразительно прищуренных.

«А где?.. А когда?..» – пытался выспрашивать Крис, но на том конце провода отвечали нелюбезно.

Потом он повесил трубку. Посмотрел на Ираиду. Перед ней стоял совсем другой человек. Вся его вялость и замедленность испарились мгновенно, обнажив что-то стальное и острое.

– Что? Ну, что?!

– Расскажу по дороге…

ИЗ ЗАПИСОК ДОКТОРА ИВАНА СТРЕЛЬЦОВА

Похоже, что скоро я совсем перейду на тайнопись. «Й.» уже была в моем рассказе, теперь появляется «К.». Если в первом случае я прибег к инициалу по сугубо личным соображениям, то сейчас – даже не могу объяснить, почему. Лицо это известно всей стране, мало кто из газетчиков не рвал его злобно на части или не облизывал, преданно заглядывая в глаза. И все же у меня он будет К. – хотя бы потому, что я не желаю присоединяться к стаям ревнителей или хулителей этого человека. В моих глазах он не ангел и не бес, а удачливый авантюрист с умом, вывернутым как-то уж очень прихотливо; иногда в разговоре он показывает себя полным идиотом – вместе с тем авторитет его как был огромен во времена взлета, так таким и остается – даже после падения. Он же и рассказывал: якобы на его глазах японские якудзы выбросили с какого-то высокого этажа борца-сумотори. Они ему задолжали много денег и решили не платить. Борец упал на свое пузо и долго на пузе прыгал; разумеется, остался жив и отомстил. Точно так же и К. грохнулся с большой высоты – и не только уцелел, но даже получил Очень Много Денег. Не за падение, разумеется, но по причине оного…

Впрочем, я увлекся намеками.

Еще в бытность свою ОДТ («Особа, Допущенная к Телу» – его же выражение) он дважды прибегал к услугам «Аргуса». Один раз – когда Тело потеряло какой-то важный ключ, не имеющий дубликатов (ключ был старинный, семнадцатого века, от швейцарского потайного замка «Принц»), а второй – когда сам К. перепутал похожие «дипломаты», и секретные документы отправились в свободное плаванье по России и Казахстану; перехватить портфель удалось только в Талды-Кургане…

Но почему я вдруг решил, что К. захочет мне помогать, да еще будучи разбуженным в пять утра, – этого я и сам не могу понять по сию пору. Говорю же: долгое общение с Крисом обостряет в человеке скрытые качества. Больше мне сослаться не на что.

Самое смешное, что я не промахнулся.