Гиперфокус (СИ)

— Волнуюсь за тебя, любимый, — мягко говорит она, улыбка трогает ее губы, а внутри все вопит от ненависти к его состоянию, когда надо продумывать каждую эмоцию на своем лице, чтобы не раздразнить зверя. Суок чувствует себя сапером на поле полном мин.

Он приближается к ней, возвышается над ней, подавляет ее своей аурой. Он намного выше и сильнее, хоть и тощий, но кому, как не Суок знать, что за этой футболкой оверсайз прячутся стальные кубики пресса. Хенджин жилистый и мускулистый, гибкий и быстрый. А она ходит два раза в неделю на пилатес и иногда в бассейн.

— Я ждал тебя, — с обидой в голосе жалуется он, сжимая пальцы в кулаки. Его чуть отросшие ногти впиваются в плоть, лунки будут напоминать о себе еще как минимум пару дней.

— Ты тоже мог позвонить или написать, — парирует она.

— Я и позвонил, только не тебе.

Ах, точно, чертов Ким Сынмин, ее коллега и школьный товарищ Хенджина. Слил ее с потрохами, как и всегда, впрочем.

— Тогда зачем ты задаешь мне эти вопросы, — недовольство проскальзывает в ее голосе, что очень зря, — если знаешь, где я была.

— Хотел послушать, что ты скажешь.

Суок надоело. Это всего лишь Хенджин, почему надо ходить вокруг него на цыпочках?

Она знает, почему, но все равно бесит.

— Просто возьми, блять, и выпей свои сраные таблетки, — шипит она сквозь зубы. — Я не хочу разговаривать с тобой в таком состоянии.

— А придется, — мрачно выносит вердикт Хван и сверлит ее взглядом.

Суок идет в спальню, хоть ей и страшно поворачиваться к нему спиной. Она не слышит, чтобы он шел за ней, но знает, что это так. В дни, подобные этому, он преследует ее как варан добычу, ходит по пятам, не отлипая ни на минуту. Это все ей на самом деле нравится, но не когда Хенджин зол и опасен.

Она старается не думать о том, как сама иной раз не напоминала ему выпить лекарства, лишь бы вновь искупаться в его сумасшедшей любви.

Когда Хенджин полностью в адеквате, он просто хороший заботливый парень со своими интересами, но, когда его шиза берет верх, весь мир Хвана сужается до Суок. Его нездоровая зависимость елеем разливается по ее вполне здравым чувствами. Она-то его давно и безнадежно любит, но лишь Хенджин в рецидиве отвечает ей взаимностью. Она бы прятала от него таблетки, если бы он оставался всегда таким — полностью повернутым на ней.

Но есть и другие побочки, с которыми приходится считаться. Неадекватность восприятия, ревнивость, плаксивость, агрессия, асоциальность.

Суок его любит и не допустит, чтобы он превратился в овощ.

Роется в шкафчике, ищет заветные банки, пока Хенджин не разворачивает резко к себе.

— Я не хочу их пить, — капризно заявляет и дует и без того пухлые губы.

— Давай тогда просто ляжем спать? — предлагает с робкой надеждой, тут же разбитой в пыль.

— Ты трахалась с Чаном? — не такой уж и внезапный вопрос, если знать предысторию.

— Мы с ним встречались два года, господи боже,как ты думаешь? — она пытается убрать его руки со своих плечей, но не выходит.

— Нет, сегодня, когда он приходил в ваше ебучее караоке, — пальцы сжимаются сильнее, оставляют красные следы.

Чертов Сынмин! Суок засунет ему в жопу все карточки с Вонпилем, что тот прячет под клавиатурой. Дождитесь только понедельника.

— Ты же знаешь, что он друг руководителя, — все, что она скажет дальше, будет звучать, как оправдания, понимают оба отчётливо.

Если бы Хван принял таблетки, все было бы в порядке, но он не принял.

— Я так люблю тебя, — выдыхает он и истерично сжимает ее в объятиях.

— Тогда позволь мне позвонить Минхо, — тихо просит она, предчувствует беду.

— Зачем?

— Мне так будет спокойнее. Или выпей таблетки.

— Может, тебе и Минхо приглянулся?

Хенджин разозлился. Он тащит ее на кровать, кидает туда с такой силой, что Суок подкидывает на пружинах как на батуте. Пацана не скрыть за широкими штанами, Суок видит у своего парня недвусмысленную выпуклость в районе ширинки.

Из-за усталости и завалов на работе они уже два месяца не трахались. Шизоидный Хенджин всегда возбужден.

— Я люблю только тебя, ты же знаешь, — она прикрывает глаза, чтобы не видеть надвигающуюся тень.

Любить Хенджина — это всегда какой-то выбор.

Они спят нечасто, когда он в ремиссии, таблетки подавляют его либидо. Но, когда это все же происходит, он всегда нежен и предупредителен, беспокоится об ее удовольствии в первую очередь. Когда он забывает о таблетках на неделю или больше, у него постоянно стоит и он берет ее быстро и грубо.

Суок обычно устраивают оба варианта. Но не сейчас.

Кровать продавливается от тяжести его тела, горячее дыхание опаляет лицо Суок и она открывает глаза.

Карие глаза Хенджина кажутся почти черными в полумраке комнаты: осталась гореть только настольная лампа.

Длинные пальцы бегут по телу девушки пауками, она вздрагивает, когда Хенджин отодвигает ластовицу ее слипов и исследует то, что было скрыто.

— Не чувствую твоей любви, — разочарованно констатирует он, вытаскивает сухие пальцы.

— Я не хочу сейчас, ты меня обидел, — она пытается оттолкнуть его, но ничего не выходит.

— Чем?

— Своими подозрениями.

— Они не обоснованы?

— Я люблю тебя, ты же знаешь. Никто другой меня не интересует.