Гиперион

— Нет, — ответила Сингх. — То, чем больна ваша дочь, названия не имеет. Здешние медики называют это болезнью Мерлина. Видите ли... процесс старения вашей дочери протекает с нормальной скоростью... но, как нам кажется, в обратном направлении.

Сара отшатнулась и посмотрела на нее, как на сумасшедшую.

— Я хочу увидеть мою дочь, — произнесла она негромко, но очень твердо. — Я хочу увидеть ее сейчас же.

Рахиль проснулась примерно через сорок часов после прихода Сола и Сары. Почти сразу же она села в кровати и заговорила с ними, не обращая ни малейшего внимания на суетившихся вокруг нее врачей и техников.

— Мама! Папа! Как вы здесь оказались? — Но прежде чем кто-либо успел ей ответить, она огляделась и удивленно заморгала. — Постойте-ка, а где это — здесь? Мы в Китсе?

Мать взяла ее за руку:

— Это клиника в Да Винчи, доченька. На Возрождении-Вектор.

Глаза Рахили расширились, что со стороны выглядело довольно комично.

— Возрождение? Так мы в Сети? — В полной растерянности она огляделась по сторонам.

— Рахиль, что тебе запомнилось последним? — спросила ее доктор Сингх.

Девушка недоуменно посмотрела на нее:

— Последнее? Я... я помню, как заснула рядом с Мелио после... — Она бросила взгляд на своих родителей и коснулась щек кончиками пальцев. — Мелио? И все другие? Они...

— Все члены экспедиции живы и здоровы, — успокоила ее Сингх. — Произошел небольшой несчастный случай. С тех пор прошло уже около семнадцати недель. Вы снова в Сети. В безопасности. И у ваших коллег все в порядке.

— Семнадцать недель... — Лицо Рахили под остатками загара побледнело.

Сол взял ее за руку:

— Как ты себя чувствуешь, детка?

Она пожала ему руку в ответ... так слабо, что у него заныло сердце.

— Я не знаю, папа, — с трудом проговорила она. — Я устала. Голова кружится. Все путается.

Сара села к ней на кровать и обняла ее:

— Все в порядке, девочка. Теперь все будет в полном порядке.

В комнату вошел Мелио, небритый, с волосами, взъерошенными после непродолжительного сна в приемном покое.

— Рахиль? — заговорил он.

Рахиль, спрятавшись в материнских объятиях, робко посмотрела на него.

— Привет, — ответила она тихонько. — Я вернулась.

Сол давно пришел к выводу, что медицина практически не изменилась со времен пиявок и припарок. Сейчас больных вращают в центрифугах, подвергают воздействию переменных магнитных полей, бомбардируют ультразвуком, копаются в клетках, кромсают ДНК, а затем с умным видом расписываются в своем невежестве. Изменились только гонорары — стали больше.

Он дремал в кресле, когда голос Рахили разбудил его.

— Папа?

Он сразу выпрямился и взял ее за руку:

— Я здесь, детка.

— Папа, где я? Что случилось?

— Ты в клинике на Возрождении, детка. На Гиперионе с тобой произошел несчастный случай. Сейчас все в порядке, за исключением небольшого провала в памяти.

Рахиль крепко сжала его руку.

— Клиника? В Сети? Как я сюда попала? Я здесь давно?

— Почти пять недель, — прошептал Сол. — Что тебе запомнилось последним, Рахиль?

Она откинулась на подушку и дотронулась рукой до лба, тут же почувствовав укрепленные там миниатюрные датчики.

— Мелио и я пришли с собрания. Мы обсуждали способы исследования Сфинкса. О... папа... я ведь еще не рассказала тебе про Мелио... мы...

— Да, да, — поторопился успокоить ее Сол. — Послушай вот это, дочка. — И, вручив Рахили ее комлог, он быстро вышел из палаты.

Рахиль включила комлог и растерянно заморгала, услышав собственный голос.

Привет, Рахиль, ты только что проснулась. У тебя все перепуталось в голове, и ты не знаешь, как попала сюда. С тобой что-то случилось, детка. Сиди и слушай.

Я записываю это в двенадцатый день десятого месяца 457 года Хиджры, или 2739 года по старому летосчислению. Да, конечно, я знаю, что прошло полстандартного года после того события, которое запомнилось тебе последним. Слушай же.