Гиперион

— Я пытался как бы заново услышать голоса кое-кого из древних, — произнес я, внезапно смутившись.

— И тебе это удалось.

— Над интерлюдией Небесных Врат стоило бы еще поработать.

— Зачем? Она и так великолепна.

— Я писал об одиночестве.

— Это не об одиночестве, это само одиночество.

— Значит, по-твоему, она завершена? — спросил я.

— Конечно. Это шедевр.

— И ты думаешь, ее будут покупать?

— Ни хрена подобного.

Первоначально «Песни» решили издать тиражом семьдесят миллионов кристаллодисков. «Транслайн» разместил рекламу в инфосфере и на коммерческих каналах тривидения, натыкал рекламные вставки в программы матобеспечения, подготовил хвалебные отзывы знаменитостей для суперобложек, организовал публикации в книжном обозрении «Нью-Нью-Йорк таймс» и «ТКЦ-ревью», выбросив на это целое состояние.

За первый год удалось продать двадцать три тысячи кристаллодисков по двенадцать марок за штуку, что принесло мне с учетом десятипроцентной ставки и пятидесятипроцентных отчислений в счет двухмиллионного аванса аж целых 13800 марок. За весь второй год разошлось всего 638 экземпляров; инфосфера прав не приобретала, продюсеры тривидения воротили нос, лекционных турне не предвиделось.

Недобор в продажах с лихвой компенсировали отрицательные рецензии. «Невнятно, несовременно, неактуально», — писали в книжном обозрении «Таймс». «Г-н Силен сотворил образчик предельной непонимабельности, — вторил им Урбан Капри в «ТКЦ-ревью», — демонстративно наплевав в своем разнузданном опусе на читателя». Но последний, смертельный удар нанес мне Мармон Гамлит в программе «А Сейчас Вся Сеть!»: «Что касается поэтического творения этого, как бишь его... Так вот, я лично эту книжку так и не осилил. И вам не советую».

Тирена Вингрин-Фейф, казалось, просто не замечала происходящего. Через две недели после того, как появились первые рецензии и в редакцию стали возвращать партии нераскупленных кристаллодисков, я, изнуренный тринадцатидневным запоем, прибыл по нуль-Т в ее кабинет и плюхнулся в черное пенолитовое кресло, которое разлеглось в центре комнаты, словно бархатная пантера. По ту сторону невидимого защитного поля бушевала одна из легендарных гроз, которые бывают только на ТК-Центре, и колоссальные, поистине юпитерианских масштабов молнии то и дело раскалывали кроваво-красное небо.

— Не расстраивайся, — сказала Тирена. Волосы она уложила по моде этой недели — надо лбом на полметра торчали черные рожки, а по всему телу, то приоткрывая, то пряча наготу, перетекали многоцветные разводы, которые создавал комбидресс-генератор. — Первый тираж составил только шестьдесят тысяч экземпляров, так что особенных убытков мы не понесли.

— Но ты говорила, что запланировано семьдесят миллионов.

— Да, действительно. Но после того, как книгу прочел приписанный к «Транслайну» ИскИн, мы пересмотрели наше решение.

Я погрузился глубже в пенолит:

— Выходит, она не понравилась даже ИИ?!

— Напротив. Она ему очень понравилась. Тогда-то мы и поняли, что она не понравится людям.

Я выпрямился.

— А что, если продать книгу Техно-Центру?

— Мы пытались, — ответила Тирена. — Продали один экземпляр. Как только мы перебросили его по мультилинии, миллионы других ИскИнов, работающих в реальном времени, тут же получили копии. Этому кремниевому дерьму начхать на межзвездный копирайт.

— Понятно, — сказал я, вновь погружаясь в кресло. — Но теперь-то как мне быть?

Снаружи, между громадами туч и небоскребов, плясали молнии размером с автостраду Старой Земли.

Тирена поднялась из-за стола и прошлась по круглому ковру от края до края. Ее комби-поле мерцало, как заряженное масло на поверхности воды.

— Теперь? Теперь уж ты сам решай, кем тебе быть — писателем или величайшим дрочилой Сети.

— Что?

— Что слышал. — Тирена улыбнулась, и на ее зубах сверкнули золотые наконечники. — Контракт позволяет нам вернуть аванс любым способом. Мы можем забрать твои вклады в Интербанке. Можем конфисковать золото, которое ты припрятал на Передышке. Можем пустить с молотка твой дурацкий нуль-дом. Мы все можем. А тебе после этого останется только одно — присоединиться к сборищу дилетантов, неудачников и психов, которых в своем захолустье коллекционирует Печальный Король Билли.

Я так и вытаращился на нее.

— Но повторяю еще раз, — произнесла она с каннибальской улыбкой, — мы можем просто забыть эту временную неудачу, а ты сядешь и начнешь писать следующую книгу.