Гиперион

– За ними прибудут миссионеры, – продолжил я. – Геологи-нефтяники. Морские фермеры. Застройщики.

Сири отпила глоток кофе:

– Я думала, твоя Гегемония давно миновала этап нефтяной экономики.

Я рассмеялся, закрепляя колесо штурвала:

– Никто не может его миновать. По крайней мере, пока есть нефть. Мы ее не сжигаем, ты, наверное, это имела в виду. Нефть нужна для производства пластмассы, синтетиков, пищевой основы и кероидов. Двум сотням миллиардов людей нужно много пластмассы.

– И на Мауи-Обетованной есть нефть?

– О да, – ответил я. Теперь мне было не до смеха: – Миллиарды баррелей в одном только месторождении под Экваториальными Отмелями.

– Как они будут ее добывать, Мерри? С платформ?

– Да. С платформ. Ну, и подводные установки. Подводные колонии с генетически модифицированными рабочими с Безбрежного Моря.

– А что станет с плавучими островками? – спросила Сири. – Они же каждый год должны возвращаться на отмели, чтобы размножаться и отращивать новые лозы водяного винограда. Что будет с ними?

Я снова пожал плечами. От кофе горчило во рту.

– Не знаю, – ответил я. – Команду в такие вещи не посвящают. Но после нашего первого рейса Майк слышал, что они планируют застроить как можно больше островков, хотя некоторые, конечно, останутся неприкосновенными.

– Застроить? – В голосе Сири впервые послышалось удивление. – Разве это можно? Даже Первые Семьи должны просить разрешение у Морского Народа, чтобы соорудить дом-дерево.

Я улыбнулся, услышав местное название дельфинов. Обитатели Мауи – сущие дети, когда речь заходит об их проклятых дельфинах.

– Все уже подсчитано, – продолжил я. – 128573 островка достаточно велики для того, чтобы разместить на них постройки. Лицензии на эти острова давно проданы. А островки меньших размеров, наверное, разгонят на все четыре стороны. Неподвижные острова будут использоваться в развлекательных целях.

– В развлекательных целях, – как эхо, повторила Сири. – И сколько же граждан Гегемонии воспользуются нуль-Т, чтобы побывать здесь… в развлекательных целях?

– На первых порах? – уточнил я. – В первый год всего несколько тысяч. Пока портал на острове 241 – на Фактории – остается единственным, число посетителей будет ограничено. Вероятно, тысяч пятьдесят на второй год, когда построят портал в Порто-Ново. Это будет роскошная экскурсия. Когда колонию первой волны включают в Сеть, от туристов нет отбоя.

– А потом?

– После пяти лет испытательного срока? Построят еще тысячи порталов. Я думаю, уже за первый год в статусе полноправного члена Гегемонии на планете появится двадцать-тридцать миллионов новых жителей.

– Двадцать – тридцать миллионов, – повторила Сири. Мерцающая картушка компаса бросала отсветы на ее изрезанное морщинами лицо. Все еще красивое. Вопреки тому, что я ожидал, на нем не было ни удивления, ни гнева.

– Но вы ведь сами станете гражданами, – сказал я. – Полная свобода перемещения по всей Великой Сети. Можно будет отправиться на любой из шестнадцати миров. К тому времени, возможно, и больше.

– Возможно. – Сири отставила пустую кружку. Мелкий дождик растекался струйками по стеклам рубки. Экран простенького радара в рамке ручной работы показывал, что море вокруг нас пустынно, шторм кончился.

– Это правда, Мерри, что у вас в Гегемонии живут в домах, находящихся одновременно на десятке планет? То есть дом один, а его окна выходят на десяток разных небес?

– Конечно, – сказал я. – Но далеко не все. Мультимировые резиденции могут позволить себе только богатые люди.

Сири улыбнулась и положила мне на колено руку. Тыльная сторона ладони была в темных пятнышках и голубых прожилках вен.

– Ты ведь очень богат, не так ли, корабельщик?

Я отвернулся:

– Еще нет.

– Еще нет, но скоро, Мерри, скоро. Сколько времени это займет у тебя, любимый? Меньше двух недель здесь, затем обратный путь в Гегемонию. Еще пять твоих месяцев, чтобы привезти сюда последние детали конструкции, несколько недель для завершения работ, а потом – всего один шаг, и ты уже дома. Богатый. Перешагнешь двести световых лет пустоты. Странная мысль… но где же была я? То есть, сколько времени пройдет? Меньше стандартного года.

– Десять месяцев, – сказал я, – триста шесть стандартных дней. Триста четырнадцать ваших. Девятьсот восемнадцать смен.

– И тогда твое изгнание окончится.

– Да.

– И тебе будет двадцать четыре года, и ты будешь очень богат.

– Да.

– Я устала, Мерри. Пойду спать.

Мы запрограммировали румпель, включили сигнализацию и спустились вниз. Ветер снова усилился, и наше суденышко заскакало по волнам. Мы разделись в тусклом свете качающейся лампы. Я тут же юркнул под одеяло. До этого мы спали всегда по очереди. Я помнил наше прошлое Единение, ее смущение на вилле, и ожидал, что она погасит свет. Но Сири разделась как ни в чем не бывало и почти минуту простояла передо мной, спокойно опустив руки и лишь слегка ежась от холода.