Гипнос и Танатос (СИ)

  Дубликат по ту сторону стекла передо мной поворачивал голову, моргал глазами и махал руками с запозданием в пару секунд. Иногда сменял ритм, застывая в другом положении раньше или позже: чуть сильнее повернувшись, немного по-другому сложив руки, или моргая лишний раз. В какой-то момент я повторил движение за двойником, почувствовав себя по ту сторону. Что-то дало сбой: либо дополненная реальность экрана, либо моё сознание. И ни один из вариантов не сулил ничего хорошего. Или мой разум, или сеть корабля истончалась. Голова снова зачесалась, мне померещилось копошение насекомых в волосах. Растормошив обеими руками волосы и растрепав лохмы, я побрёл к костюму. Старался отогнать лишние мысли. Хотел забыться. Разбираться в неполадках собственного разума или систем корабля глубже диагностики сетей бессмысленно. Меня будет проверять и латать личная сеть, мой корабль - собственная система, взаимодействие - общая. И наоборот. Куда уж надёжней.

  В мятежном отражении один лишь мишка дочери всё так же сидел около меня. Спокойно и верно отражаясь в злополучном зеркале. Он якорем остановил поплывшее в панику сознание и вызвал ощущение укачивания. Я поднялся, покачнулся и заспешил к костюму. Пришедшая вскоре тошнота настигла меня на минуту раньше забытья внутри. С трудом удалось отогнать мысли о маятнике стазиса среди неполадок: очень скоро мне предстояло перекочевать обратно в камеру. Я отложил бесполезные переживания о вероятных повреждениях разума и заснул с мечтами. О том, как я очнусь и узнаю, что удалось подобрать необходимые элементы для латания обшивки. О том, что вероятность добраться домой в разумном состоянии станет обнадёживающей.

  О доме и семье я себе запрещал мечтать. Они оставались основной целью, пусть пока и далёкой. Мне становилось страшно и невыносимо прикасаться к этой закрытой части души. И я боялся потерять её раньше сознания, при полном разрушении от облучения. Или стучать в закрытую дверь, или забыть о существовании выхода - достаточно для отчаяния. Страх оставался бесполезным, но безотрывно шёл рядом, всё ближе и ближе. Я терпел, старательно отслеживая вдохи и выдохи. Пока окончательно не провалился в стазис.

  Мне не верилось, что я уже прилетел домой. Только в мифах оставались там такие места. Желаемое не могло быть действительным. Скорее, это были воспоминания с одной из планет. И хорошо, что мне не привиделось посещение управляемой планеты, контролируемой грибами. Неприятное путешествие оставило свой след. Тогда я пролежал в костюме на карантине и обработке больше недели, чтобы исключить заражение корабля гигантской разумной грибницей. Ту мёртвую тишину среди управляемых мелких животных, насекомых с наростами-антеннами и деревьев, скрытых под грибами паразитами и симбионтами-водорослями, я уже вспоминал в снах. Но то были кошмары, из которых меня выводила сеть липким от пота с бешенным стуком сердца в висках.

  Здесь же я купался в море звуков и запахов. Радостный, почти не обращал внимание на другие звёзды над головой или небольшие особенности мира. На полную открытий картину не хватало времени и зоны охвата. Но наполненность зеленью, гомоном, множеством оттенков жизни, заставила меня по-настоящему поверить в прежние времена родной планеты. Какое-то время я вспоминал и сравнивал проекции и воссозданные участки с неприятной тяжестью в груди. Я, мои близкие и все последние поколения словно рассматривали себя в мельчайших осколках зеркала. Удерживали их острые грани из последних сил, всё больше травмируя пальцы. А здесь жизнь не знала катастроф экономики, локальных волн и последствий массовой культуры, потребления и смерти в выбросах. И я пришёл воровать эту мудрость, ради денег и собственного спасения. Ради того, что потеряли люди, разменяв на мелочь или уничтожив ради войн.

  Внутри меня хранился код в состоянии покоя, без считывания и обработки. Чтобы обезопасить и продублировать те две копии, хранившиеся на корабле. Теперь по костюму с ног до колен ползали насекомые. Крылатые, хвостатые непривычные и похожие на обычных, из виденных мною на Земле и станциях, под стеклом и на булавках. Невиданные птицы пели и порхали в кронах. Костюм собирал данные об отступивших хищниках и шныряющих неподалёку небольших зверьках. Они во всю наблюдали за поведением незнакомца с безопасного расстояния, не зная о датчиках костюма и полным контролем сети над окружением. Или часть генетического кода всё-таки считалась подсознательно, генерируя собранное богатство во сне. Или все воплощения, которые я не мог вспомнить, цепляло подсознание на периферии зрения, краем глаза. Чтобы спустя пару лет напомнить мне о чудесах. Воспоминаний и красот, в которых я был и одинок, и окружён. Я не стал искать ответ на данный вопрос, стараясь расслабиться, отпустить себя с вечного напряжения хотя бы во сне.