Гипнотический роман [сборник]

Бедный малый, оставшись один, провел под колоннадой бенгало самые печальные минуты своей жизни. Он жестоко упрекал себя в том, что не сдержался и признался кузине в любви. Благодаря этому несчастному признанию, он, без сомнения, отдалил от себя прелестную американку и лишился в такой решительный момент ее дружбы. И нужно же было ему выбрать такое неудобное время для объяснения в любви и до того забыться, чтобы без должного почтения говорить об ее отце! Ведь Дебора и без того озабочена предстоящей судьбой мистера Токсона, а он еще пристает со своей любовью! Разве это хорошо? Разве так поступают истинные джентльмены?

Поэтому в дальнейшем он дает себе слово держать себя вполне корректно по отношению к кузине, и постарается употребить всевозможные средства, чтобы сгладить дурное впечатление произведенное его неуместным признанием.

Между тем, время отдыха кончилось. Обитатели бенгало понемногу стали пробуждаться Живописные проходы под арками и между различными строениями бенгало с открывавшимся с них видом на окрестности, невольно привлекли внимание Пензоне, так еще недавно находившегося в этой стране чудес, в Индии, которую он скорее пролетел, чем проехал не имея времени осмотреть даже те места, где мистер Токсон вынужден был останавливаться.

Внезапно перед ним появилась мисс Дебора, бледная и встревоженная.

— Наконец-то я вас нашла, — проговорила молодая девушка, подходя к нему, — вы мне очень нужны.

— Что случилось?

— Отец…

— Что? Ваш отец? Что с ним случилось? Говорите.

— Он исчез! Пензоне одним прыжком очутился около бенгало. Исчезновение доктора, как гром, поразило его. Молодой человек мысленно бранил себя, что на несколько минут, предавшись мечтаниям, упустил из вида мистера Токсона.

В немногих словах Дебора рассказала ему, как ей понадобилось поговорить с доктором, как она вошла в его комнату и увидела, что она пуста. Потом бросилась искать отца под арками, под навесом, но тщетно. Приказала позвать к себе китмудгара, чтобы распросить его, но его нигде не могли найти.

Первым делом Пензоне отправился в свою комнату. Войдя в нее он испустил вздох облегчения, увидя, что лаковый ящик стоял на том же месте, покрытый своей серой покрышкой.

— Слава Богу! — произнес он. Если бы доктор отправился на поиски нирванистов, то непременно бы захватил с собой ящик.

Потом вместе с Деборой он во всех уголках и закоулках бенгало принялся звать и искать повсюду мистера Токсона.

Но напрасно они переходили от строения к строению, напрасно приказывали привести исчезнувшего метиса, напрасно расспрашивали всех слуг — мистер Токсон как в воду канул.

Не уехал ли он?

Очевидно, нет, потому что все его вещи были здесь, в его комнате. Его ручной саквояж, его перчатки, даже палка лежали на стуле.

Вдруг, войдя чуть ли не в двадцатый раз в комнату доктора, Пензоне увидел на столе письмо, которого он раньше не заметил.

Он быстро схватил конверт и взглянул на адрес: письмо было адресовано на имя мисс Деборы Токсон.

Пензоне протянул его кузине. Та с лихорадочною поспешностью схватила его, развернула и дрожащим голосом стала читать:

Милая Дебора!

Это письмо содержит последнее «прости» твоего отца…

Прочитав эту первую фразу, у молодой девушки подкосились ноги и она опустилась на кресло, которое Пензонепоспешил придвинуть к ней. Буквы прыгали у ней перед глазами. Она не в состоянии была продолжать чтение и протянула письмо кузену, взглядом прося его почитать.

…Мне очень прискорбно, — что я покидаю тебя, не прижав к своему сердцу Но я хочу пощадить и тебя, и себя самого от волнения и слез, этих постоянных спутников всякого прощания.

Итак, Дебби, прости меня, за внезапный отъезд: пусть также извинит и Пензоне. Он думает, что я не замечая его старания помешать исполнению задуманного мною опыта. Добрый мальчик! Его забота о лаковом ящике достаточно подтвердила его намерения. Пусть он успокоится: у него больше не отнимут ящика, потому что, в конце концов, он не так уж необходим для исполнения моего плана.

Для исполнения моей задачи, мне совершенно достаточно папируса, который я ношу с собой…

— Старый дурак, — проговорил сквозь зубы Пензоне, — и продолжал далее: