Гипнотизер

Где-то скрипнул пол. Эрик услышал, как рыжеволосая женщина врывается в дом. Он попытался вспомнить, в каком окне видел шевельнувшуюся штору, и быстро пошел по коридору направо. Попытался открыть дверь спальни, но понял, что она заперта. Эрик нагнулся и заглянул в замочную скважину. В ней был ключ, но ему показалось, что он заметил темное отражение в металле.

— Откройте дверь, — громко сказал он.

Рыжая поднималась по лестнице.

— Не имеете права находиться в доме! — крикнула она.

Эрик отступил на шаг, пинком выбил дверь и вошел. В комнате пусто; большая незаправленная кровать с розовой простыней, бледно-розовое покрытие на полу, дверь платяного шкафа с дымчатым зеркалом. Камера на штативе направлена на кровать. Эрик открыл гардероб — никого; обернулся, посмотрел на тяжелые шторы, кресло, наклонился и увидел в темноте под кроватью человека: испуганные робкие глаза, худые бедра, голые ноги.

— Вылезай, — строго велел он.

Протянул руку, ухватил лодыжку и вытащил голого подростка. Мальчик пытался что-то объяснить, он быстро и многословно говорил Эрику что-то на языке, звучавшем как арабский, и одновременно натягивал джинсы. Одеяло на кровати зашевелилось, из-под него выглянул второй мальчик; он жестко приказал товарищу замолчать. В дверях стояла рыжеволосая; она дрожащим голосом повторяла, чтобы он оставил в покое ее друзей.

— Несовершеннолетние? — спросил Эрик.

— Вон из моего дома, — с яростью проговорила женщина.

Второй мальчик завернулся в одеяло. Он вынул сигарету и с улыбкой посмотрел на Эрика.

— Вон! — завопила Лиселотт Блау.

Эрик прошел по коридору и спустился по лестнице. Женщина следовала за ним, хрипло крича, чтобы он убирался ко всем чертям. Эрик вышел из дома и пошел по сланцевым плиткам. Йона ждал на подъездной дорожке; пистолет он прижал к себе, чтобы не было видно. Женщина остановилась в дверях.

— Не имеете права! — крикнула она. — У полиции должно быть предписание суда, чтобы устраивать обыск.

— Я не полицейский, — крикнул в ответ Эрик.

— Ах так… Я подам заявление.

— Как угодно, — сказал Йона. — Я могу принять ваше заявление, я-то полицейский. Я об этом говорил.

Глава 39

Среда, шестнадцатое декабря,

вторая половина дня

Перед тем как выехать на Норртельевэген, Йона свернул на обочину. Мимо проехал грузовик с пылящей камнедробилкой в кузове. Йона вытащил из кармана куртки какую-то бумажку и сказал:

— У меня есть еще пять Блау в Стокгольме и пригородах, три в Вестерос, две в Эскильстуне и одна в Умео.

Он снова сложил бумагу и ободряюще улыбнулся Эрику.

— Шарлотте, — тихо сказал Эрик.

— Шарлотте нет, — ответил Йона и стер пятнышко на зеркале заднего вида.

— Шарлотте Седершёльд, — пояснил Эрик. — Она была в хороших отношениях с Эвой. Думаю, Эва может сейчас снимать у нее комнату.

— Как по-вашему, где искать Шарлотте?

— Десять лет назад она жила в Стоксунде, но…

Йона уже звонил в полицию.

— Привет, Анья. Да, спасибо, то же самое. Знаешь что, мне нужен телефон и адрес некой Шарлотте Седершёльд. Она живет в Стоксунде, во всяком случае, раньше жила. Да, спасибо. О’кей, подожди, — сказал он, достал ручку и что-то записал на квитанции. — Большое спасибо.

Он пристроил слева мигалку и снова вывернул на трассу.

— Она так и живет там? — спросил Эрик.

— Нет, но нам все же повезло. Она живет недалеко от Римбу.

Эрик почувствовал, как от тревоги свело желудок. Он не знал, почему его так напугало то, что Шарлотте уехала из Стокгольма. Что означает ее отъезд?

— Усадьба Хусбю, — сообщил Йона и вставил диск в проигрыватель.

Пробормотав, что это мамина музыка, он осторожно прибавил громкость и объявил:

— Сарья Варьюс![21]

И, грустно покачивая головой, стал подпевать:

— Дам-дам, да-да-ди-дум…

Печальная музыка гудела в салоне. Когда песня закончилась, оба посидели молча, потом Йона сказал почти удивленно:

— Мне больше не нравится финская музыка.

Он пару раз кашлянул.

— По-моему, прекрасная песня, — сказал Эрик.

Йона улыбнулся и коротко, искоса глянул на него:

— Мама была в Сейнейоки, когда ее выбрали королевой танго…

Когда они съехали с широкой, забитой транспортом Норртельевэген и повернули на шоссе № 77 возле Сетуны, на машину обрушился сильный снег с дождем. На востоке потемнело, и усадьбы, мимо которых они проезжали, медленно погружались в сумерки.

Йона барабанил по приборной доске. Подогретый воздух с шумом струился из вентиляторов. Эрик почувствовал, что от необычайной жары в машине у него вспотели ноги.

— А ну-ка посмотрим, — сказал Йона, проехал через небольшое поселение и дальше, по прямой узкой дороге позади замерзших полей. Вдали виднелся большой белый дом с высоким забором. Они остановили машину возле открытых ворот и пошли к дому пешком. Молодая женщина в кожаной куртке рыхлила граблями гравийную дорожку. Когда Эрик с комиссаром подошли, она, похоже, испугалась. У ног женщины вертелся золотистый ретривер.

— Шарлотте, — позвала женщина. — Шарлотте!

Из-за дома, таща черный мешок с мусором, вышла женщина. На ней был розовый стеганый жилет и толстый серый свитер, потертые джинсы и резиновые сапоги.